Он подумал, что, погружаясь в этот колодец, в прямом смысле «припадает к истокам». Откуда берется здесь вода? И куда она потом уходит? Даже Любен этого не знал. Хотя он часто фантазировал на эту тему — говорил, что здесь проходит «фальшивый ручеек», какое-то ответвление канала Викторен или водостока Сальпетриера — иными словами, один из притоков подземной реки Бьевры, протекающих под Ботаническим садом и питающих корни его деревьев и растений. Но это, конечно, было всего лишь фантазией. Вот уже сто лет как воды Бьевры уходили в водостоки Антони, южного предместья Парижа, не достигая самого города.
Однако эта гипотеза была увлекательна сама по себе. Старик любил подбрасывать Сильвену подобные загадочные версии, и тот впоследствии даже не пытался выяснить, правда это или нет, чтобы сохранить миражи детства в неприкосновенности.
«Выход на поверхность грунтовых вод», — машинально подумал он, в очередной раз вздрагивая от холода.
— Эй, ты поднимаешься? — крикнул сверху Любен.
— Пытаюсь это сделать, — отозвался молодой мужчина, преодолевая оцепенение, и шагнул к стенке колодца.
Подъем всегда был труднее спуска.
Сильвен сосредоточенно контролировал каждое из своих движений. Он заметил, что былой ловкости у него убавилось, и это его удивило. Что же, и он стареет? Не мешало бы заняться спортом… Отнять немного времени у читального зала в пользу тренажерного…
«Надо же… я профессор… и при этом… даже в школу не ходил!..» — отрывисто говорил про себя Сильвен в такт собственным движениям. Он уже успел ободрать колено о выступающий камень. Он действительно не ходил в школу, так же как и Габриэлла.
«Ничего удивительного… что мы стали такими… не от мира сего… неадаптированными…» — еще успел подумать Сильвен и… едва не сорвался вниз!
Вместо привычного камня в стене его рука схватилась за пустоту. Резко подавшись назад, он сумел нащупать левой ногой расселину в противоположной стене и с трудом удержаться, хотя и в очень шатком положении.
Теперь это его уже не забавляло. Он дрожал всем телом от озноба. Никогда прежде с ним такого не случалось.
— Все в порядке? — спросил Любен с беспокойством.
— Да. Я просто оступился. Ничего страшного.
— Хочешь, я спущусь, помогу тебе подняться?
— Не надо. Учти на будущее, что тут с одной стороны провал… вроде боковой трубы.
— А… извини, забыл тебе сказать… часть камней осыпалась, как раз на прошлой неделе…
Это звучало неправдоподобно. Любен ведь недавно говорил, что не спускался уже несколько месяцев. И потом, отверстие в стене не было похоже на проем, появившийся в результате обвала. Он было ровным, круглым, словно от вертикальной трубы, ведущей вниз, к колодцу, отходила другая, горизонтальная. Возможно, существовала целая система этих подземных труб…
— Нет, здесь какой-то коридор, — возразил Сильвен. Не в силах устоять перед искушением, он просунулся в отверстие и прополз по трубе несколько метров.
«Ничего не повреждено, — отметил он, ощупывая стены. — Эх, зря я не взял фонарик!..»
— Не ходи туда! — с тревогой крикнул Любен. — Там обрыв через пять метров!
«Да ну?» — иронически подумал Сильвен. Нащупав небольшой камешек, он бросил его перед собой. Камешек катился не меньше десяти секунд, не встречая на пути никаких препятствий.
— Поднимайся, я тебе говорю!
Сильвен подумал, что сейчас не самый подходящий случай изображать спелеолога, и без возражений повернул обратно. Но почему Любен ему солгал?..
«Я сюда еще вернусь», — пообещал он себе, выбираясь из боковой трубы, весь перемазанный плесенью.
Почему я соврала полицейским? Потому что они слишком уж простые и недалекие?.. Или из чувства противоречия — поскольку принято считать, что тринадцатилетние девочки обязательно говорят копам правду? Не всегда, комиссар…
Так вот, если бы они меня подробно и вежливо расспросили, если бы устроили обыск в стоящих в «машинном зале» шкафах, если бы поближе ознакомились с содержимым, то наверняка обнаружили бы компьютеры HP 678-LMH-2, связывающие мониторы с процессорами оптические кабели, цифровые камеры, работающие в инфракрасном диапазоне…
Потому что на самом деле они у меня есть — «пленки», как вы их называли. Только это не пленки, а цифровые видеозаписи. Аж за несколько месяцев! Целая цифровая видеотека! Шестьдесят жестких дисков «Iomega» на тысячу гигабайтов каждый, забитые под завязку видеокадрами! Подробные летописи человеческих жизней, секунда за секундой.
Было бы глупо при наличии такого оборудования ничего не записывать.
Ибо я, дорогие господа полицейские, тоже не сижу сложа руки. Изо дня в день я проделываю кропотливую работу энтомолога. Она может показаться монотонной и скучной — но лет через десять — пятнадцать вы увидите окончательный результат монтажа!
Ладно. Не стоит слишком нервничать. Ничего страшного. Они ни о чем не догадались.
Впрочем, у меня сегодня тоже плохо с догадками. Точнее, их вообще нет.
Я только что просмотрела видеозаписи.
Я увидела, что произошло в детской. Если только это не была галлюцинация…
И если говорить начистоту — никогда раньше у меня не было такого странного ощущения! Как будто что-то незаметно проникает в плоть и кровь и внутри все застывает… Как будто холодная змея поднимается откуда-то из глубин тела к самому мозгу…
Взгляд ребенка…
Его крик…
И этот силуэт в сумраке…
Кажется, до этого дня мне еще никогда не было так страшно…
Глава 10
— За тебя, голова баранья!
У Любена были довольно варварские представления об алкогольных коктейлях и, в частности, о пропорциях: к половине стакана воды он добавлял столько же анисового ликера. Это была уже третья порция.
Когда Сильвен наконец выбрался из колодца, старик облачил его в потертый лиловый халат и угостил своим «коктейлем». Сейчас молодой мужчина снова сидел на диване, чувствуя, как сознание понемногу затуманивается. Он уже не думал о том, насколько необычна данная ситуация: древняя хижина в центре города, спуск в подземный колодец, средневековая обстановка, свободная от нынешних условностей, — все это казалось ему совершенно нормальным. Сейчас для сорбоннского профессора, уважаемого всеми своими коллегами, в том числе и старшими, не было более близкого человека, чем этот раскрасневшийся от спиртного тощий старик, который в очередной раз отхлебнул из стакана и, фыркнув, сказал:
— На самом деле, ничто не сравнится с парижскими катакомбами!
