— Уведите их! — махнул страже генерал.
Тут странный, хриплый, точно перебитый прикладом р голос раздался в углу.
— Мата-нингу!.. — сказал голос.
Все посмотрели в угол. Си-Памага на коленях выполз на середину комнаты.
— Мата-нингу, — повторил он.
«Мата-нингу» на языке малайцев значит: «чёрное дело» — насилие над безоружным, неблагородный приём, к которому честный воин не должен прибегать ни в войне, ни в ссоре.
Малаец улыбался жестокой, непрощающей улыбкой.
— Уберите его! — отмахнулся генерал.
Оставалась пустая формальность. Адъютант с той же безоблачной улыбкой протянул Эдварду протокол допроса для подписи.
— Я не подпишу, — сказал Эдвард.
Генерал разговаривал с де Рюйтом. Он обернулся.
— Я не подпишу протокола, — побледнев, твёрдо повторил Эдвард. — Допрос малайцев чинился с пристрастием.
Генерал дёрнул шеей и засопел.
— Менгер Деккер, если у вас есть особое мнение… — начал генерал и вдруг остановился. Должно быть, ему не понравились лица малайцев из стражи, стоявшей у дверей.
— Обсудим потом! — резко сказал генерал.
На следующий день Михельс заторопился домой. «Вулкан» снова запыхтел машиной в крошечной натальской бухте.
«Вулкана» знали по всему западному берегу Суматры, — это было единственное паровое судно в Верхнем Паданге.
Когда генерал поднимался на нём вглубь страны по большим рекам западной Суматры, от одного вида свинцово-серой трубы «Вулкана» малайцы бежали из прибрежных кампонгов в леса.
Генерал заторопился.
— Мне надо спешить, — сказал он. — Мои дорогие детки! Нельзя оставлять их надолго одних! Все были больны, когда я уезжал. Корнелиус разбил клюв о камень, Паулина перестала гулять, Маргарита что-то грустит, ничего не клюёт…
— У вас большая семья, экселлентье? — не поняв, спросил старичок-казначей.
— Это индюки, — строго ответил генерал. — Индийскую птицу воспитываю.
Перед самым отъездом генерал подобрел: ему принесли в подарок двух индюшат редкой сине- бронзовой породы.
— Таких у меня ещё нет! — обрадовался Михельс. — Устройте их в моей каюте!
Наверху, на голой палубе, свалили Си-Памагу и троих его товарищей. Их везли в Паданг на том же судне.
— Дайте им воды, корму!.. Как бы они не погибли! — беспокоился генерал.
— Кто? Малайцы? — спросил старичок.
— Нет, цыплята!.. Индюшата!.. Они не любят качки, — объяснил генерал.
— Что касается вас… — Михельс повернулся к Эдварду. — Менгер Деккер…
Гримаса передёрнула широкое красное лицо резидента:
— Вам, менгер Деккер, я пришлю письменное отношение.
Глава пятая
Это хуже, чем война
Майор де Рюйт отдыхал у себя в бенгало, на походной кровати.
— Никого не пускать! — приказал майор ординарцу.
Он только за сутки до того вернулся из дальней поездки.
Пришлось разнести посёлок и повесить десяток малайцев: на участке убили двоих миссионеров.
А теперь есть сведения: неспокойно в Танабату, — баттаки[19] взбунтовались. Перерезали старшин, поставленных властями, и сожгли посевы какаовых деревьев.
Да, дома, в Голландии, не знают, как оно здесь достаётся, коричневое золото, голландское какао, лучшее в мире.
Форты по всему берегу, контингенты войск почти в каждом прибрежном населённом пункте, военные экспедиции вглубь острова. Суматранские малайцы упрямее всех других малайцев Архипелага, с ними невозможно сладить.
Уж куда умнее были англичане: обменяли с голландским королём свою часть Суматры на Малакку и Сингапур.
Майор тёр ногу; она отчаянно ныла от переправ вброд, от ночёвок на болотах. Десятки миль по лесам, отравленная вода, змеи, непроходимые топи…
— Это хуже, чем война!..
Майор растёр больную ногу, закурил трубку.
— Больше никуда не поеду! — решил майор.
— Почта! — сунулся в дверь ординарец.
— Положи на стол!..
Де Рюйт, не читая, отодвинул пакеты. Почта из Паданга!.. Вот тот большой серый пакет с сургучной печатью, с надписью «секретно», конечно, от резидента.
Майор поморщился. Только бы больше никуда не гоняли!.. Он раскурил погасшую было трубку.
— Дорогой майор!.. — Кто-то стучался в дверь, выходящую на веранду.
— Иоганн, я сказал тебе: никого не пускать!
— Дорогой майор, я так счастлив! — Эдвард Деккер, младший контролёр, не слушая ординарца, ворвался в комнату. — Я так счастлив, дорогой майор!..
Де Рюйт отложил трубку.
— Чем же вы так счастливы, мой юный менгер? Вы женитесь?
— Нет, нет, майор!.. Я еду к баттакам!
— К баттакам? — Майор де Рюйт даже сел на постели. — Вы? — Он собрал разлетевшийся из трубки табак. — Что вы там будете делать?
— Успокаивать их. Смотрите!
Эдвард протянул листок.
— С последней почтой получил из Паданга!
— Письменное отношение от самого резидента?.. — Де Рюйт поднял брови.
«Младшему правительственному контролёру Деккеру предписываю в трёхдневный срок выехать в Танабату для мирного устранения недовольства среди баттайских племён…»
— К баттакам? Без охраны! Без войска?.. Резидент сошёл с ума!
— Нет, майор! Наконец-то!.. Я так рад!.. Наконец-то резидент понял!.. Вместо пушек понести жителям гор слово убеждения. Вместо вооружённых солдат — дружбу и мир!..
— Дружбу и мир?.. От резидента? Баттакам? — Де Рюйт с сожалением посмотрел на Эдварда.
«Я хотел бы быть так же молод, как ты, младший контролёр, — подумал майор. — И так же верить в людей».
— Я так счастлив, дорогой майор!.. Я много лет мечтал о такой поездке!
— А что вы берёте с собой?
— Вот! — Эдвард вынул книгу.
— Малайский словарь?.. Возьмите лучше пистолеты!
— Нет, нет, майор, я еду без оружия!.. Я так счастлив!
Эдвард уже убегал.
— Погодите, менгер Деккер, погодите!..
