бронехода бутылку и протянул ее пилоту.
— А ты? — удивился тот.
Сержант усмехнулся и достал вторую, открыв ее зубами. Радости сержанта не было предела, и он не скрывал ее!
Отпив от бутылки больше половины и сдвинув глаза немного к носу, пилот удивленно заметил, что они едут в бронеходе.
— А чего ты на флаере не летаешь? На бронеходе ведь неудобно, — спросил он сержанта.
— Да ты что, это на флаере здесь неудобно, только поставишь его где- нибудь, его тут же и съедят, даже поля защиты не спасают. А на бронеход у них зубов не хватает, — пояснил сержант.
— Ты же говорил, они технику не едят.
— А ты думал, это всегда срабатывает?
Сержант резко дал по тормозам, и машина застыла, с поднятой в воздухе передней ногой, из-за которой, на них глядел огромный удивленный глаз.
Сержант, спокойно, взял микрофон и ледяным голосом произнес:
— Эй, будь человеком, убери глаз с дороги, у нас машина поскользнется.
Глаз два раза моргнул.
— Как ты меня обозвал? — спросил кто-то снизу.
— Ох… — выдохнул сержант.
— Если будешь так обзываться, я щас весь вылезу, — продолжал кто-то внизу.
Сержант взялся за лучевые гашетки и, не долго думая, без прицела, пальнул по песку. После первых же выстрелов, глаз убрался.
— Хулиганы, — пояснил сержант.
Бронеход продолжал удаляться к северной границе резервации, провожаемый голодными, жадными взглядами. Его сверкающая на солнце броня заставляла щурить глаза.
Вечерело. Покрасневшее солнце, надувшись после жаркого дня, висело над горизонтом, вот-вот готовое сорваться за него от усталости.
Закончив патрульный объезд резервации, обойдя небольшую отстойную яму, куда сержант сваливал мусор и объедки, бронеход тяжело встал на краю местной стартплощадки. Казалось, что в лучах заходящего солнца корабль сержанта стоит немного накренившись на левый борт.
— Я же сам тут последние дни сижу, — начал выключать системы бронехода сержант.
— Слышали, слышали, про ту конфетку, которую решили из этого бардака сделать.
— Как только это начнется, я умываю руки, какой сегодня день? — поднялся из кресла сержант.
— В-в-вторник, — икнул пилот, которому явно нужна была помощь при вставании.
— В четверг здесь будут строители, а в воскресенье это начнется.
— Я тоже хочу, — заявил пьяный истребитель. Сержант поднял его из кресла, взвалил его руку с бутылкой к себе на шею и потащил к трапу.
— Я тебе специально приглашение достану, — пообещал он.
— Куда? — удивился пилот.
— Как куда? Ну ты же сам хотел!
— А что я хотел? — все еще переспрашивал пьяный летчик.
— Как что, ты же сам хотел на сафари. Сюда даже негуманоидов пригласили, здесь поставят лагеря для охотников, бары, и, чтобы не мучить армию, выдадут им кучу боевых, снайперских парализаторов.
— А шашлык?
— Какой шашлык? — удивился сержант, который тоже начал косеть.
— Из того, что поймаем, — пояснил пилот.
— То, что поймаем, посадят в клетки и отправят в зоопарки.
— Ладно, черт с ним, с шашлыком, — согласился пилот, отбрасывая в сторону пустую бутылку.
Из темноты тут же появилась пасть, языком поймавшая бутылку налету, и утащила ее в песок.
Бронеход стоял, вращая всеми опознавательными огнями и сиренами. Пилот лениво оглянулся и поднял руку с указательным пальцем, ткнул им в сторону машины:
— Уходя, надо гасить свет.
— Не надо ничего гасить, — успокоил его сержант, таща к кораблю.
— Как это не надо, меня всегда в детстве учили гасить свет.
— А я говорю, пускай, пусть думают, что я не сплю и блюжу закон.
Пилот коротко кивнул в знак того, что это сержант здорово придумал.
Сержант неожиданно встал от удивления. Он наконец разглядел, что
корабль действительно стоит накренившись. Сержант выпучил от ярости пьяные глаза и выхватил бластер.
— Сволочи! Эй, сволочи! Кто?! Кто грыз шасси? Лучше сразу признавайтесь! — заорал сержант.
Пьяный пилот сполз на четвереньках и сплюнул на покрытие стартплощадки.
— Ну я грыз, — вылез из отстойной ямы, заполненной черной водой, двухвостый, желто-коричневый крокодил.
Сапог сержанта тяжело пнул его в морду, так, что преступник свалился обратно в яму. Рука пилота начала, машинально, искать какой- нибудь кирпич. Кинуть так не терпелось.
— Чего дерешься! — взвыл обиженно мутант, — будешь драться, я и второе шасси съем…
Но тут метко пущенный пилотом булыжник заткнул ему глотку. Крокодил с шумом плюхнулся в густую, маслянистую и сильно вонючую пучину отстойника.
— Надо же, я попал! — обрадовался пилот.
— Черт с ним, — начал поднимать его сержант.
— Как это черт, пусти, для меня сафари уже началось!
Лишь здорово стукнувшись об опору подъемника корабля шлемом, пилот угомонился, и сержанту удалось наконец затащить его внутрь.
Солнце угасло. Из корабля донеслось дружное чавканье, короткий, спетый дуэтом, боевой марш и громкий храп за ним.
Когда сержант проснулся, в черном небе над пустыней, висела яркая, цивилизованная Луна. С Земли были хорошо видны огни ее городов и портов. От этого вида сержанту снова захотелось выпить. Пить в одиночку — ничего хуже не придумаешь, и он отправился расталкивать пилота.
Мирно храпевший в одном из анабиозных аппаратов пилот долго не хотел просыпаться. Но вскоре, страшно чертыхаясь и обещая перебить половину империи, он открыл глаза. Осознав, что это действительно сержант и что он опять хочет выпить, пилот согласился, причем сразу и молча. А что в такую ночь могло быть лучше, чем выпить и закусить на свежем воздухе?
Когда он выбрался из корабля с пластиковой коробкой закуски, сержант уже разводил химический костер прямо посреди стартплощадки, сидя на перевернутом ящике. Еще два ящика стояли рядом, один для пилота, второй нормальный, полный бутылок. Пилот сонно сел рядом с костром. Он взглянул на небо, где меж звезд то и дело зажигались и гасли маленькие огоньки космических кораблей. Опуская глаза обратно и отирая рукой лицо, он взял протянутую сержантом, уже открытую бутылку. При виде бутылки пилот заметно оживился. Еще бы, им в армии почти всю жизнь запрещают брать в рот даже каплю. Редко когда во флоте представляется случай пропустить граммов сто, а тут такие выходные подвернулись!
— За удачное сафари, — предложил сержант.
Они стукнули друг о дружку свои бутылки и одновременно запрокинули их. За встречу они уже пили сегодня и за армию, и за флот, и за конфедерацию человекообразных тоже. Так что сейчас на очереди стояло веселое воскресенье, полное охоты, а такой день всегда нужно обмывать заранее.
Но яркий голубовато-зеленый свет заставил сержанта поднять глаза. Перед ним, в воздухе, висел кто-то и светился.
— Ты еще кто? — сердито спросил его сержант.
— Я? — удивился светящийся пришелец, — да я в общем-то привидение.
— Ну вот, допился, — вслух произнес сержант.
— Да нет, это не вы допились, это вы меня видите. Я тут раньше участковым работал.
