Бедный пес: даже после смерти еще раз послужит людям!.. Не будем его… расчленять?
— Нет.
— Понимаю: старый друг, больно.
— Не в этом дело. И так… заинтересуются… Бери его, а я Ребенка понесу.
— Лучше я ребенка: я моложе, а ребенок тяжелее собаки. Он не слишком большой для полутора лет?
— Нет, развивается нормально.
— Смотри, как он болтает и улыбается! У-у, зубастый какой. В коня пошел корм! Интересно, о чем он говорит? Может, снимем пока шлем?
— Нет.
— Нет — так нет… Ему не холодно будет в ползунках и рубашечке, может потеплее оденем?
— Нельзя. Запах тела должен быть сильным. Иначе…
— Ясно… А это не слишком опасно, что он так — без защитного костюма?
— Прогулка продлится недолго. Только убедимся — назад.
— Фу-у, устал по этим лестницам с непривычки!
— Давай я понесу ребенка.
— Не надо, справлюсь. Раньше я здесь часто ходил.
— Зачем?
— Посмотреть… Знаешь, сидишь в этих мрачных серых стенах, так надоедает, думаю, пойду хоть гляну на волю…
— И помогало?
— Еще хуже становилось. Вокруг снег и бетонное небо. Взвою волком — и бегом вниз… А потом бросил, чтоб не расстраиваться, месяца три уже не был.
— Напрасно: небо просветлело.
— Вижу!.. Солнце! Смотри — солнце!
— Восемнадцатый день появляется.
— А почему ты молчал?!
— Не хотел расстраивать. Все начали бы рваться туда, а там…
— А там ничего, только снег… Нет, вон земля появилась — видишь, чуть правее?.. И больше ничего и никого…
— Сейчас кое-кого увидишь. Выстреливай собаку. Чтоб метрах в пятидесяти от входа упала.
— А не дальше? Больше будет шансов спасти, если что…
— Не спасешь. Только отодвинешь смерть на время. На очень короткое.
— Ясно… Там упала?
— Да.
— Смотри, со всех щелей полезли!.. Ой, сколько их! И какие крупные!.. Интересно, чем они питаются?
— Трупами.
— Да, в развалинах еды у них много, а они везде пролезут, на то они и крысы… Странно, как это они до нас еще не добрались?
— Хватает пищи. Но Скоро доберутся. И просто так мы с ними не справимся…
— Одни крысы. И больше ничего живого!
— И мы.
— Да… Бедный пес! В минуту слопали, кости грызут! Бр-р!..
— Выпускай ребенка.
— Может, подождем, когда их поменьше останется?
— Нет.
— Ну, тогда я с ним пойду.
— Нельзя.
— Но ведь они… он такой маленький и его, как пса, — в минуту!..
— Выпускай!
— Если подойдут ближе, чем на пять метров, я затяну его внутрь.
— Нет.
— Затяну!
— Нет! Дай тросик!
— Все, все, не затяну… Смотри, как забавно он вышагивает — как луноход!.. Сейчас они его увидят… Увидели. Принюхиваются… Если кинутся, я затяну… я…
— Не кинутся.
— Что это с ними?! И шерсть дыбом встала!.. Убегают!.. Убегают! Нет — улепетывают в ужасе со всех лап! Как от дьявола!.. Ты — гений! Ты победил их!
— Люди победили.
— Нет, это только твоя заслуга! Если б не ты, если б не твоя вера, твоя твердость!.. Знаешь, я не верил, до последней секунды не верил. Если б ты знал… прости меня!.. но если бы с ребенком… я бы убил тебя.
— Я знал.
— Откуда?!
— Ты ведь тоже любишь ее…
— Да… Еще раз прости меня. Я понимаю, что не имел права — что я в сравнении с тобой?! — но так получилось! Ей нужна была защита, опора, а я…
— …а ты приносил ей живого сына. Я все понимаю..! Что у него в руках?
— Не пойму… Цветок! Подснежник!.. Откуда здесь! подснежники?!
— Раньше там клумба была. Там цвело чуть ли на круглый год. Особенно она любит лесные цветы, сама сажала.
— Странно, да, — подснежник в начале августа?
— Весна… Ядерная весна…
Виктор Андреев
Резервация
