шефа, получается, он сам себе навредил.
Добивать перехватчиков я не стал. Пусть поболтаются в космосе, пока кто-нибудь не подберет их. Может, поумнеют и поменяют профессию. Я переключил управление на автоматическое и пошел отдыхать.
Иолия, завернутая в покрывало, лежала в своей любимой позе — на животе. Она слышала, как щелкнул замок и открылась дверь, слышала и мои шаги, но не спешила узнать, кто ее похититель. Бутылка с тонизирующим напитком была наполовину пустая, значит, Иолия уже избавилась от паршивого состояния, которое возникает от нервно-паралитического заряда. Теперь надо взбодрить ее. Я вынул из бара бутылку ахлуа, наполнил две большие рюмки.
— Подымайся, выпьем за отлет.
Услышав мой голос, Иолия вздрогнула, легла на бок, лицом к переборке, а колени поджала к животу, словно защищала от удара. Никто ее не ударил. Она медленно села, обхватив руками колени, и старалась не смотреть на меня.
— Ты живой, — то ли утверждая, то ли удивляясь, произнесла она.
— Конечно. — Я протянул ей рюмку… — На, выпей.
Рюмка подрагивала в ее руке, а в лице было столько скорби, точно должна была выпить яд.
— Значит, ты живой… — теперь уже только утвердительно прошептала она.
Глубокомысленный вывод. А что будет, когда выпьет ахлуа?!
Иолия отпила полрюмки и буднично спросила:
— Куда мы летим?
Нет, дорогуша, я не дам тебе стать прежней, я сломаю тебя, и сломаю не наказанием, а наградой.
— В свадебное путешествие.
— Чье?
— Твое и мое. Она согнулась внутренне, но не сломалась, а предпочла отказаться от награды.
— Я не могу быть твоей женой.
— Потому что работала против меня на Менрайта? — как бы между прочим спросил я.
Она испуганно дернулась.
— Ты знал?!
— Конечно, — спокойно ответил я. — Мне всегда подозрительны случайные знакомства. И кроме тебя никто не знал, что я полечу прогуливать Тука на дальний берег залива.
— И тебя не смущает, что я… что ты мог погибнуть из-за меня?
— Погибнуть я мог только из-за собственной глупости, — сказал я и добавил: — Но надеюсь, ты больше никогда не будешь работать против меня. Одно дело — случайный знакомый, другое — муж.
И она сломалась.
Потом были слезы и объяснения в любви. Потом было еще кое-что. После этого «кое-что» мы лежали расслабленные в кровати, Иолия смотрела на меня счастливыми глазами и поила прямо из горлышка бутылки. Пить лежа неудобно, ахлуа стекало по подбородку, капало на грудь. Иолия весело смеялась и вливала еще и еще, не забывала и сама отхлебнуть. Когда расправились с бутылкой, она спросила:
— Где мы проведем медовый месяц?
— Только не на Яунии, потому что…
— …у тебя не хватит денег? — закончила за меня Иолия. — У меня есть деньги, хватит на пару месяцев.
— …потому что, — продолжил я, — у меня есть восемь миллионов, позаимствованных у владельца казино «Черная дыра», и надо на какое-то время затеряться, пока с жертвы не спадет пыл мстительности. Поэтому мы погостим годик у одного моего знакомого мультимиллионера, мечтающего стать нищим, поможем ему в этом тяжком деле. Тебя устраивает медовый месяц длиной в год?
— Полностью!
А меня частично. Кинслер спикировал, кинслер имеет право отдохнуть. Но сомневаюсь, что меня хватит на год спокойствия.
Владислав Панфилов
Мать
Мать была несчастна.
Она похоронила Мужа и Сына, и Внуков, и Правнуков.
Она помнила их маленькими и толстощекими и седыми и сгорбленными.
Мать ощущала себя одинокой березкой среди выжженного Временем леса.
Мать молила даровать ей Смерть: любую, самую мучительную.
Ибо она УСТАЛА ЖИТЬ!..
Но приходилось жить дальше… И единственной отрадой для Матери были Внуки ее Внуков, такие же глазастые и пухлощекие. И она нянчилась с ними и рассказывала им всю Жизнь, и Жизнь своих детей и своих внуков…
Но однажды Гигантские Слепящие Столбы выросли вокруг Матери, и она видела, как сгорали заживо ее праправнуки, и сама кричала от боли плавящейся кожи и тянула к Небу иссохшие желтые руки и проклинала его за свою Судьбу.
Но Небо ответило новым свистом разрезаемого воздуха и новыми вспышками Огненной Смерти.
И в судорогах, заволновалась Земля, и миллионы ДУШ вспорхнули в Космос.
А Планета напряглась в ядерной апоплексии и разорвалась вдрызг…
Маленькая розовая Фея, покачиваясь на янтарной веточке, уже в который раз щебетала своим подружкам о том, как много лет назад, пролетая на другой конец Вселенной, она заметила голубовато- зеленую, сверкающую в лучах Космоса небольшую Планету.
— Ах, она так чудесна! Ах! Она так прекрасна! — ворковала Фея. — Я весь день летала над изумрудными полями! Лазурными озерами! Серебристыми реками! Мне было так хорошо, что я решила совершить какое-нибудь Доброе Дело! И я увидела Мальчика, одиноко сидящего на берегу усталого пруда, и я подлетела к нему и прошептала: «Я хочу выполнить твое Заветное Желание! Скажи мне его!» И Мальчик поднял на меня прекрасные темные глаза: «У моей Мамы сегодня день рождения. Я хочу, чтобы Она, несмотря ни на что, жила вечно!»
— Ах, какое благородное желание! Ах, какое оно искреннее! Ах, какое оно возвышенное! — пели маленькие Феи. — Ах, как счастлива эта Женщина, имеющая такого благородного сына!
В оранжевом от звезд и комет Космосе мчались раскаленные куски разорвавшейся Планеты.
И на одном из черных обломков сидела Мать, застывшая в Отчаянии и Бессмертии…
Алексей Кудряшов
Сказка об искушении
