преследователей. В лесу, саванне трудно воевать с превосходящим числом противником, а вот в горах…»
«Дого наверняка пошлет несколько групп, — вставил Георгий, — Одни будут прочесывать окрестности, другие пойдут к горам. Вы имели глупость не скрыть от пауков, откуда вы пришли. Но ведь к горам ведут две дороги: короткая — по ней вы пришли, и длинная — вокруг саванны вправо. Если мы умники, рассудит Дого, то ближней дорогой не пойдем. Но, подумает он, его за дурака тоже не считаем. Значит, все же мы можем выбрать кратчайший путь, надеясь прорваться неожиданно и стремительно. Ему придется пустить отряды по обеим дорогам».
«Нет, молодой человек. Он поступит иначе. Ловить нас неделю, две, не зная, как долог наш путь, ловить всеми наличными силами он не станет. Если его постигнет неудача, возвратившись, он может жестоко поплатиться за свою авантюру. Оголил границу, оставил без защиты город. А вдруг нападут дикие?
Он поступит просто. Расставит засады в горах. А небольшой отряд или несколько отрядов с собаками пустит по следу. Дого станет ждать нас в горах. И там мы должны обхитрить его. Вот, что я думаю. И если ты согласен со мной, закончим на этом и будем спать».
«Согласен… Пока согласен, — добавил Георгий. — Но мне непонятно, почему он не может привлечь больше людей, что ему угрожает?»
«Его власть ограничена, а он жаждет безграничной власти. У него нет союзников, только верные слуги. А в Совете идет борьба за высший пост. Десятки глаз следят за каждым, ожидая, когда тот оступится».
«Хорошо, спим».
Спать беглецы решили по очереди, по два часа. Кинули жребий — первому сторожить выпало Фиолетовому. Георгий лег на охапку травы и мгновенно заснул.
Через минуту, как ему показалось, гэйг растолкал его.
В лунном свете серебрились сероватые метелки голубой, похожей на ковыль, травы; ветер гнал по ней слабо переливающиеся волны. Небо было низким и черным, легло тяжелым брюхом на саванну, вдали полыхали зарницы.
«В лесу что-то творится, — промыслил Фиолетовый, — я слышал звон оружия, крики. Где-то не очень далеко».
Георгий прислушался. Тишина, шелест трав, гортанные крики ночных птиц, стрекотанье насекомых.
Гэйг стоял неподвижно, как птица, напряженно вытянув шею, повернувшись правым ухом к лесу.
«Теперь я тоже ничего не слышу», — чуть погодя промыслил он.
«Посмотрим? Или воздержимся?» — спросил Георгий.
«Не знаю… Если это нас не касается, пусть сражаются. А если касается?!»
— Ты думаешь, там наши?!
«Не кричи!.. — Гэйг задумался. — Я считаю, надо пойти. Хоть это и рискованно. Но отсюда до озера всего несколько часов ходьбы…»
С заряженными арбалетами в правых и обнаженными мечами в левых руках, они вошли под черные своды леса. Направление, откуда был слышен шум боя, гэйг мог указать лишь приблизительно, и беглецы, поблуждав некоторое время в почти слепой тьме, собрались уже было повернуть обратно, как вдруг услышали неподалеку тихий стон.
Замерев на миг, они бросились за ствол ближайшего дерева-гиганта и затаились. Стон повторился. Напрягая зрение, человек и гэйг пытались что-нибудь разглядеть во тьме, но различали только черные и светлые силуэты стволов да темные массы кустарников.
Перебегая от дерева к дереву, они вскоре оказались перед чащей колючих растений и остановились в нерешительности — идти напрямик, прорубаясь сквозь заросли, значило выдать свое присутствие, в обход — слишком много шансов заплутать в непроглядном мраке, попасть в лапы какого-нибудь хищника или в руки врагов.
Новый, полный муки стон, заставил решиться. Они побежали вдоль зарослей и, найдя проход, выбрались на поляну.
В свете затухающего костра им открылась безмолвная страшная картина. Вокруг него в разных позах в траве были раскиданы пять мертвых тел, истыканных стрелами, шестое было пригвождено дротиком к стволу дерева.
Держа наготове арбалеты, Георгий и Фиолетовый медленно приблизились к пригвожденному к стволу человеку-пауку. Это был младший старейшина из городка. Заслышав шаги, он открыл глаза.
— Воды, — прохрипел он, с трудом шевеля губами.
«Что он говорит?» — спросил Георгий.
«Просит воды».
Георгий поднес к губам старейшины флягу. Тот сделал глоток и захрипел от боли: а-а-а… Лицо исказила мука, челюсть дрожала, сдерживая стон, старейшина закрыл глаза и закусил губу. В уголках рта выступила, пузырясь, кровь, черные полосы исчертили извивами подбородок.
Фиолетовый смотрел на умирающего молча. Георгий, осторожно ступая, словно боясь потревожить сон больного, отошел к костру и подбросил в него веток. На поляне стало светлее.
Старейшина открыл глаза.
— На этот раз вам повезло, — свистящим шепотом проговорил он. — Если бы не дикие, мы бы завтра же…
В горле у него булькнуло и голос пресекся. Выпучив глаза, старейшина сипел, скребя пальцами кору.
Фиолетовый и Георгий мрачно наблюдали за агонией врага. Они ждали, на какие откровения толкнет его ненависть к ним, доведенная по предела жуткой болью.
Как только старейшине полегчало, он снова заговорил.
— Если бы не дикие, вы бы завтра уже были у меня в руках. Я нашел вас за день. Дого найдет вас еще быстрее. Он знает где вы, я послал гонца… Вам не уйти… Ненавижу… Дайте еще воды…
— Так сдохнешь, — с холодной ненавистью сказал Георгий, глядя в искаженное злобой, болью и предсмертным ужасом лицо.
Пойдем, он с силой сжал плечо гэйга и встряхнул его, загипнотизированного жуткой картиной.
Они повернулись и пошли прочь, слыша, как старейшина шипит им в спину проклятья — пробитая дротиком грудь не позволяла ему повысить голос.
Беглецы миновали заросли колючего кустарника, прошли еще немного, как вдруг Георгий замедлил шаг и остановился.
«Если он дотянет до утра и его найдут, Дого получит лишнюю информацию о нас», — промыслил он.
Гэйг не ответил. Он понял, что хотел сказать товарищ, и боялся, что это придется сделать ему. Пауза затянулась.
«Надо вынуть дротик… можешь не ходить со мной, я сделаю это один. Жди здесь».
«Но это же будет убийство!» — Фиолетовый схватил Георгия за рукав.
Человек на миг застыл, затем резко вырвал руку и зашагал к поляне.
Гэйг молча смотрел ему вслед. Он понимал, что поступок его глуп и слова тоже глупы, и он не смел произносить их.
«Ты должен отрастить толстую шкуру, ты должен отрастить себе толстую шкуру… — повторял он. — Или пойти назад и сдаться. Иначе все бессмысленно».
С поляны донесся приглушенный крик; Фиолетовый вздрогнул, сжав ложе арбалета.
«Все…»
Прошло несколько минут, но Георгий не возвращался. Гэйг занервничал, стал лихорадочно соображать, как поступить. Некоторое время он стоял, прижавшись к стволу дерева, чтобы человеческий глаз не мог различить его в темноте, нацелив арбалет в сторону зарослей колючего кустарника. Потом мысленно обозвал себя подлым трусом и медленно пошел в сторону поляны.
