Казалось, минула вечность — в действительности, не более десяти минут — и между кустов появилась тень. Фиолетовый положил палец на курок — в такой тьме он не мог разобрать, кто это, Георгий или, крадущийся, пригнувшись, человек-паук.
«Фиолетовый!» — позвал его мысленный голос, и гэйг, узнав его, облегченно вздохнул и отозвался.
«Там был еще один, — промыслил Георгий. — Мы не проверили мертвых, и один из них ожил. Когда я… закончил со старейшиной, решил собрать кое-что из снаряжения».
Он поднял руку, демонстрируя трофеи.
«Тогда он и выдал себя. Пошли. У нас мало времени. Надеюсь, утром мы все же разыщем своих».
«Да, — промыслил Фиолетовый, — мы, гэйги чувствуем друг друга на расстоянии двух тысяч шагов, на расстоянии вдвое меньшем можем общаться. Я почувствую Искристого».
На краю леса они остановились. Свежим ветром с запахом далекого дождя овеяло лица. Стало легче дышать: все виденное, пережитое и предстоящее в будущем преследовало их, клубясь во тьме душных сырых крон. Гроза прошла стороной, небо почти очистилось, незнакомые созвездия тысячами брызг усыпали его. Три луны повисли над кромкой леса. С другой стороны из-за моря трав надвигался серый рассвет.
Подул ветер. Георгий зябко поежился и посмотрел в сторону растворенного в предрассветном сумраке серебристо-голубого горизонта.
Шедший впереди Фиолетовый внезапно остановился и поднял предостерегающе руку — ему послышался шум впереди — легкий треск ветки или шорох листьев, он не разобрал. Слишком коротким был звук. Гэйг включил свой мысленный локатор: страх, желание убить, образы людей-пауков, роботов, мучающих людей из племени Угрюмого.
«Там люди, — промыслил он. — Двое ваших диких соплеменников».
«Значит, это те, что спаслись с тобой!»
«Да».
«Слава Богу! Нас ждут! Я пойду к ним!»
«Нет! Они сильно напуганы. Могут убить тебя раньше, чем поймут, кто ты. Подберемся поближе, я окликну их мысленно».
«А отсюда не можешь?»
«Нет. У них неразвитый мозг».
Обогнув заросли кустов, перед которыми они остановились, гэйг вышел на небольшую прогалину. Застыв на ее краю, цепким, не пропускающим ни малейшей детали взглядом стал ощупывать путь, которым ему предстояло пройти. Тишина и тьма повисли меж стволов, в темных пятнах, окаймлявших прогалину кустарниковых зарослей, мерещилась затаившаяся опасность.
Сделав еще несколько осторожных шагов в сторону прогалины, Фиолетовый краем глаза уловил движение — метнувшуюся сбоку тень — и наотмашь нанес удар прикладом арбалета. Раздался короткий вскрик и что-то шумно и тяжело рухнуло к его ногам.
Взвалив человека на спину, он понес его к месту, где оставил Георгия.
«Я ничего не слышал», — промыслил Георгий, глядя на распростертое у его ног тело.
Немного погодя неизвестный зашевелился, застонал и с трудом сел. Фиолетовый откупорил флягу, налил горсть воды и плеснул ему в лицо.
— О! — изумился неизвестный, увидев гэйга. — О! Мы думали, это те длиннорукие твари.
— Кто тут с тобой еще? — спросил Георгий.
— Брат.
«Они близнецы, — вмешался Фиолетовый. — Вы по-прежнему скрываетесь под корнями вывороченного дерева?»
— Да. Услышали шум. Искристый послал нас посмотреть.
«Все целы? Как тебя зовут?»
— Да. Адиу.
«Веди нас».
Парень встал.
Они миновали прогалину, на краю которой Адиу напал на Фиолетового, свернули налево и направились к какой-то большой темной массе. Адиу крикнул по-звериному, ему ответили. Вблизи масса оказалась зарослями высокого густого кустарника. В кустах кто-то завозился, из-за их осьминожьих щупалец показался человек. Брата Адиу звали Анви.
Минут через двадцать Георгий, Фиолетовый и близнецы добрались до лагеря, где скрывались Искристый, Фаина, Даша и остальные беглецы. Фэй, рыдая, целовала Георгия. Он прижимал к себе ее и малышку Дашу, которая стояла, обхватив его за ногу и лепетала: «Папа, папа».
Утром Фиолетовый и Георгий вновь оценивающе оглядели оставшихся в живых попутчиков. Близнецы были рослыми, стройными и кудрявыми. Живые карие глаза и широкие губы, всегда готовые улыбаться.
Третий парень — Андрей, проявивший себя во время стычки на лесной дороге был настоящим богатырем: высокий с широченными плечами. Ноги руки немного толстоваты, но это только добавляло его облику спокойной уверенной силы. Могучие мышцы, словно пушечные ядра перекатывались под кожей. Волосы — цвета соломы, темные с узким монгольским разрезом глаза. В нем все было ясно и чисто: его стремления, мысли, чувства сразу отражались на простом добром лице.
Себастьян выглядел недомерком рядом с Андреем. Но он вовсе не был тщедушным. Выпуклая грудь и узлы мышц говорили о том, что он способен постоять за себя. Просто рядом с Андреем 99 мужчин из 100 выглядели бы худосочными и низкорослыми. Себастьян был черноволос, имел горбатый нос и темно-карие подвижные глаза. Выражение его лица всегда было неспокойным и напряженным, какие-то скрытые мысли непрестанно неслись в его голове.
После первого взгляда на Кину хотелось сказать — красивая девушка. Правда, совсем еще молоденькая — лет 16–17. Свежа, как недавно распустившийся цветок. В ней не было еще той женской законченности, земной тяжести и уверенной неторопливости, свойственных ее полу. Длинные каштановые волосы рассыпались волнами по плечам и спине, открывая чистый выпуклый лоб, тонкий заостренный нос с резко вырезанными и кажущимися поэтому постоянно нервно напряженными ноздрями, острый подбородок, придающий ее лицу выражение целеустремленности. Стройная гибкая фигура — всегда удивлявшее и восхищавшее Георгия в женщинах чудесное сочетание округлых и удлиненных форм, тонкие пальцы, длинные ноги. Гибкая гордая спина. Тело, не знающее усталости, тело в котором спит страсть, полное неосознанной уверенности, идущей от здоровья и молодости. Ко всему этому робкие глаза и по- детски пухлые обидчивые губы.
Фаина, Даша, Искристый — вот и вся команда. Двое взрослых, двое детей, Хрустальный погибли во время взрыва скаэра.
Близнецы сразу же взяли на себя роль разведчиков. Привычные к лесу, легкие на ногу, гибкие, они знали, откуда и кто может выскочить, выползти, спрыгнуть, хотя этот вечный лес и отличался своей фауной от того, в котором они охотились всю свою предыдущую жизнь. Их чуткие уши просеивали все звуки: опасные или могущие означать опасность; отделяли шелест падающего листа от шума дальнего ручья, поступи зверя. Шаг у близнецов был вольный и бесшумный — кошачий шаг. Глаза быстрые, зоркие, глядящие так широко, что казалось, с затылка и то подмечали все вокруг.
Чувствовалось, они были довольны судьбой. В руках арбалеты, на арбалетах толстые стрелы с черным четырехперым хвостом, и еще много свистящих смертей в колчанах — целый рой, готовый к вылету. Да мечи убитых людей-пауков, подбадривающе хлопающие по бедрам, способные в умелой руке разрубить череп до подбородка или снести голову с тонкой короткой шеи врага, отсечь его противную паучью лапу; тяжелые ножи в кожаных чехлах, заточенные с обеих сторон.
Хорошо, бесшумно шли братья, слушали, смотрели по сторонам, но находили еще время
