пересекла лужайку перед колледжем. Повернув направо на тротуар, прошла по Мейн-стрит и через пять минут оказалась в закусочной.
Тесс сидела за дальним столиком в пустом помещении и ела гамбургер, хмурая и недовольная.
– Извини за опоздание, – сказала Сара, подходя к сестре, и улыбнулась.
Тесс продолжала сердито глядеть на нее.
– Мы договаривались в два. Сейчас уже полтретьего.
– Нужно было разобраться с бумагами, – объяснила Сара, демонстрируя набитый портфель.
Тесс работала водопроводчиком, как и их отец. Забитые стоки – дело нешуточное, но Линтону и Тесс редко приходилось отвечать на срочные звонки, которые Сару донимали постоянно. Родные не могли понять, насколько у нее бывают загружены дни, и неизменно обижались на опоздания.
– Я звонила в морг в два, – заявила Тесс, грызя картофель фри. – Тебя там не было.
Сара со вздохом села и зачесала волосы.
– Я забежала на секунду в клинику, позвонила мама и украла у меня кучу времени. – Она остановилась на обычном предлоге. – Можешь дуться на меня весь обед, а можешь простить, тогда я куплю тебе шоколадный торт с кремом.
– «Ред велвет», – потребовала Тесс.
– По рукам, – согласилась Сара с неимоверным облегчением. Ей хватало проблем с матерью.
– Кстати, о телефонных звонках, – начала Тесс, и Сара сразу поняла, о чем речь. – Как там Джеффри?
Сара приподнялась, сунула руку в передний карман и достала оттуда две пятидолларовые купюры.
– Он позвонил, когда я выходила из клиники.
– Что сказал?
– Я повесила трубку до того, как он успел что-либо сказать, – ответила Сара, передавая сестре деньги.
Тесс сунула их в задний карман голубых джинсов.
– Говоришь, мама звонила? Ох, она на тебя сердита.
– Я сама на себя сердита, – вздохнула Сара.
Два года прошло после развода, а она до сих пор не могла отделаться от бывшего мужа. Сара колебалась между ненавистью к Джеффри Толливеру и презрением к самой себе за эту ненависть. Ей бы хотелось однажды проснуться и не думать о нем, напрочь выкинуть из своей жизни. Вчера, как и сегодня, этого не получилось.
Пасхальное воскресенье было важным событием для ее матери. Сара не отличалась религиозностью, но надеть колготки раз в год – не такая уж большая цена за счастье Кэти Линтон. Сара не ожидала, что Джеффри тоже придет в церковь. Она случайно заметила его после первого гимна. Джеффри сидел на три ряда дальше, справа, и они одновременно увидели друг друга. Сара заставила себя отвернуться первой.
Пришлось тупо смотреть на проповедника, не слыша его слов, и спиной чувствовать взгляд Джеффри. От этого пристального взгляда Сару бросило в жар. Несмотря на присутствие матери, Тесс и отца – они все сидели рядом, – ее тело реагировало на внимание Джеффри. По весне Сара превращалась в совершенно другого человека.
Она ерзала на стуле, практически ощущая, как Джеффри прикасается к ней, как по коже скользит его ладонь… и тут мать толкнула ее локтем в бок. Судя по выражению лица, она догадалась, что у Сары на уме, и была полна негодования. Кэти сердито сложила руки на груди, всем своим видом показывая, что ее дочь попадет в ад, если может думать о сексе в баптистской церкви в пасхальное воскресенье.
Последовала молитва, еще один гимн. Выждав достаточное количество времени, Сара взглянула через плечо на Джеффри и обнаружила, что он спит, свесив голову на грудь. В этом вся проблема с Джеффри: мысли о нем намного лучше реальности.
Тесс постучала по столу, чтобы привлечь внимание сестры:
– Сара?
Сара прижала руку к груди, чувствуя, что сердце бьется так же часто, как вчерашним утром в церкви.
– Что?
Тесс одарила ее многозначительным взглядом, но, к счастью, промолчала.
– Что тебе сказал Джеб?
– Когда?
– Я видела, как вы разговаривали после работы. Так что он сказал?
Сара не знала, врать или нет. Наконец ответила:
– Он пригласил меня пообедать, но я отказалась, потому что уже договорилась с тобой.
– Ты могла переиграть.
– Мы идем ужинать в среду, – пожала плечами Сара.
Тесс довольно хлопнула в ладоши.
– Боже! – простонала Сара. – И о чем я думала!
– Явно не о Джеффри, – отметила Тесс. – Так?
Сара взяла меню, хотя оно было ей совершенно не нужно. Ее семья обедала в закусочной «Грант» на заправочной станции каждую неделю, и единственное изменение в меню произошло, когда Пит Уэйн, владелец, добавил к десертам козинаки из арахиса в честь тогдашнего президента Джимми Картера.
Тесс осторожно забрала у Сары меню.
– Ты в порядке?
– Опять весна, – сказала Сара, роясь в портфеле. Она нашла открытку и показала Тесс. Сестра не взяла ее, и Сара зачитала вслух: – «Для чего ты оставил меня?»
Она положила открытку на стол, ожидая реакции Тесс.
– Это из Библии? – уточнила Тесс.
Сара уставилась в окно, пытаясь успокоиться. Вдруг она встала со словами:
– Мне нужно помыть руки.
Махнув рукой, Сара удалилась в глубь закусочной, к туалету, едва сдерживая слезы. Дверь в дамскую комнату не вмещалась в косяк еще с незапамятных времен, поэтому Сара с силой дернула за ручку. Маленькое помещение с черно-белым кафелем было прохладным и тихим. Она прислонилась спиной к стене и закрыла лицо руками, пытаясь избавиться от впечатлений последних двух часов. Из головы не выходили результаты анализов Джимми Пауэлла. Двенадцать лет назад, когда Сара проходила интернатуру в больнице Грейди в Атланте, она узнала, что такое смерть, и, казалось, привыкла к ней. Отделение неотложки в Грейди считалось лучшим на весь юго-восток, и Сара насмотрелась на сложные травмы: от ребенка, проглотившего пачку лезвий, до девочки-подростка, которой сделали нелегальный аборт вешалкой для одежды.
Когда в детской клинике появлялся очередной Джимми Пауэлл, Сару сокрушал ужас. Джимми Пауэлл, который любит смотреть баскетбол в колледже, который собрал огромную коллекцию наклеек и показал ее Саре, почти наверняка умрет в течение года.
Сара небрежно завязала волосы в хвост, дожидаясь, пока раковина наполнится холодной водой. Наклонилась, воротя нос от тошнотворно сладкого запаха. Видимо, Пит залил в трубу уксус, чтобы оттуда не пахло кислятиной. Старое ухищрение водопроводчиков, но Саре не нравился запах уксуса.
Она задержала дыхание, омыла лицо водой, чтобы взбодриться. Судя по отражению в зеркале, ничего не изменилось, только на блузке появилось мокрое пятно.
– Прекрасно, – пробормотала Сара.
Она вытерла руки о брюки и подошла к туалетной кабинке. Взглянув на содержимое унитаза, решила воспользоваться другим, для инвалидов, открыла соседнюю дверцу и остолбенела.
Сара попятилась назад, пока не наткнулась на раковину. Пришлось схватиться за нее руками, чтобы не потерять равновесие. Во рту появился привкус металла, и Сара сделала пару глубоких вдохов, чтобы не потерять сознание. Она опустила голову, крепко зажмурилась, медленно досчитала до пяти и открыла глаза.
