– Трудно сказать, оружия не видно.
– Эх! – Кабо хлопнул кулаком по ладони. – Вот бы это оказался Гонсет, а? Должен же он изредка высовываться на воздух? Разве не может нам хоть однажды крупно повезти?
– И куда девать такое везение, ухарь? – фыркнул Шагалан. – Если он и гуляет на верхней площадке, то чувствует себя в полной безопасности. Подходы перекрыл, отсюда его и так еле разглядишь, на соседние крыши никто не сунется.
– Неужели мы не вырежем придурков с их самострелами?
– Вырежем, разумеется. Однако шума по-любому не избежим. Сколько времени Гонсету нужно, чтобы плюхнуться за парапет или нырнуть в люк? А потом по врагам ударят остальные стрелки, подоспеет охрана… Опять-таки мышеловка, брат. К тому же крыши вокруг низковаты, сложно будет попасть наверняка.
– Низковаты, говоришь? А как насчет той домины?
В числе прочих окружение злополучного донжона составлял и сравнительно недавней постройки собор. Согласно последним веяниям, он напоминал высоченную скалу, увешанную несметным множеством больших и малых пиков. Вырываясь из всего этого мелколесья, главный шпиль возносился едва ли не к самым тучам, что плотной пеленой задавили город. Вход украшали вырезанные в камне фигуры святых подвижников, мучеников и других достойных слуг Творца, чуть выше плиты сохраняли девственную чистоту: закончились деньги. Не требовалось провести жизнь в Галаге, чтобы догадаться: закладывалось величественное сооружение еще в правление Артави, когда, почитай, полстраны принадлежало Церкви, а начало отделки совпало с завоеванием. Мелонги легко, как бы между прочим, осуществили давнюю тайную мечту всех королей – отрезали монастырские земли в пользу казны. После такой экзекуции стало не до пышных строек. Храм тем не менее освятили, однако в жемчужину города он так и не превратился. Сейчас дело шло к вечерне, у входа наметилось некоторое оживление. Тоненькие струйки горожан потекли, прижимаясь к домам, в сторону храма. Судя по торопливым шагам и пугливым взглядам на вооруженные цепи, в обычные дни служба собирала куда больше народу. Стражники не реагировали на прихожан, но даже редкие нищие устраивались на паперти как-то робко.
– Ну и что? – запрокинул лицо к небу Шагалан. – На этих крышах тоже лучники. Конечно, в таком лесу пробраться проще, да только уверен, все лазейки туда охраняются с особой тщательностью. Не в духе Гонсета проворонить лучшее место для стрелка-убийцы. Радует единственное – войти внутрь, не вызывая подозрений, нехитро. Потому можно и проверить…
– Вообще-то я имел в виду не крышу, – усмехнулся Кабо. – Если приглядишься, брат, то заметишь почти под самым шпилем малюсенькое окошко. Нашел?
– Да это и не окошко вовсе, – ответил Шагалан после долгого прищуривания. – Так, дырка какая-то для воздуха. Туда и голову-то не высунешь.
– А туда и нечего голову совать. Главное, чтоб стрела прошла. Смекаешь, о чем я?
Шагалан в задумчивости потер щеку:
– Полагаешь, там забыли поставить стражу?
– Какая разница? – нетерпеливо поморщился Кабо. – Уж в таких-то стенах уберем дюжину стражников без единого звука. Ты соображай, брат, проворнее, Гонсет не выдержит бродить там целый вечер.
– Да нет, отчего бы не попробовать? – пожал Шагалан плечами. – Разведаем подходы, узнаем, что к чему. А если это не Гонсет? Мы же его никогда не видели, есть лишь самые общие описания с чужих слов.
– Вот на них и придется опираться. Если там гуляет кто-то схожий, его и упокоим… лелея надежду, что разговоры про двойников наместника – досужие байки. Ну, решился?
Поправив капюшоны, юноши выскользнули из своего убежища и пристроились к цепочке прихожан. На высоких, открытых ветру ступенях действительно было не очень уютно, шеренги врагов сотнеглазым чудищем точно пялились в спину каждому входящему. Внутри напротив оказалось мирно и полутемно. Из гулкого, малолюдного зала доносился отдаленный рокот голосов и сладковатый аромат курений.
– Давненько не посещал таких заведений, – шепнул Кабо, когда остановились в притворе. – Однако службу посмотрим как-нибудь после. Заслони, я нащупаю дверь.
Мимо, слабо различимые во мраке, шли и шли люди. Особо знатных немного, но имелись и зажиточные торговцы, и прилично одетые ремесленники. Под опекой солидного отца и старой няни просеменила, опустив глазки в пол, юная девушка. Одного ее быстрого взгляда в сторону хватило понять – где-то там шествует удачливый поклонник. Для этой пары храм обернулся удобным местом свидания, другие приходили ради деловых и праздных бесед, кто-то – для замаливания грехов, большинство же – для приглушения извечного людского страха перед мирозданием.
Уверенно расставив ноги, Шагалан расположился вполоборота к потоку. Его старательно обтекали, иные тихо ворчали, но усомниться в праве человека так стоять не отваживались. Кабо за спиной упрямо сопел, ворочался, скрипел железом по железу – дверь попалась запертая, однако юноша слыл неплохим взломщиком. Минута, и в темноте взвизгнули ржавые петли. Шагалан дождался, пока плеча коснется ладонь друга, отступил во мрак.
– С чего ты взял, брат, будто через эту дверь можно подняться наверх? – негромко спросил он, притворяя за собой тугую створку.
– Да ни с чего, – хмыкнул Кабо. – Голая интуиция.
– А как мы тогда найдем здесь нужный ход?
– Ну, ты же сам только что сказал – подниматься наверх, все выше и выше. А какие еще предложения? Вломиться в зал и пошарить за алтарем?
Вопрос не требовал ответа, а потому и не получил его. На самом деле никакого выбора не существовало: они угодили в маленькую комнатушку неправильной формы, заваленную какими-то пыльными сундуками и бочками. В дальнем конце, как раз напротив отверстия, дарившего немного света, зиял проем. Лестница за ним вела именно вверх.
– Темно, – Кабо заглянул в ход, – а огня не запалишь. Дальше на ощупь и молча. Если наверху стража, обращаемся без нежностей, хорошо?
Тщательно контролируя каждый шаг, они начали подниматься. Вокруг в могучих тисках холодного камня царило безмолвие. Как ни старались лазутчики мягче ступать, всякое опускание сапога отзывалось отчетливым шорохом. Иногда мерещилось, что они различают колебания доносящейся из зала музыки, но были ли то отзвуки реальной службы или фантазии напряженного слуха – оставалось непонятным. Шагалан двигался вторым. Сабли, от которых в такой тесноте мало проку, не вынимал, лишь поудобней подтянул рукоять ножа.
Проникли в следующую комнатушку, весьма похожую на предыдущую, затем последовала еще одна и еще. В некоторых встречалось по несколько выходов, юноши неизменно выбирали ведущие вверх. На четвертом ярусе, наконец, появились признаки жизни – кто-то, привычно стуча башмаками, спускался по лестнице. Друзья переглянулись и, не сговариваясь, метнулись в один из боковых коридоров. Прижались к стене, полностью скрытые темнотой. В комнату, что-то беззаботно насвистывая, вбежал молодой парнишка в грязной рясе, по-видимому мелкий служка при храме. Едва высовываясь из-за вороха мокрой одежды, которую он нес, уверенно поспешил в нужный коридор. Заверни он в соседний, и его веселье пришлось бы прерывать.
Дождавшись, когда смолкнут частые шаги паренька, разведчики возобновили путь дальше. Пятый ярус оказался близнецом нижних. А на шестом дорога внезапно закончилась. Комнатка тут была заметно просторнее, а высота вообще с трудом поддавалась определению. Лишь вглядевшись, они заприметили в углу дверцу, крошечную и вдобавок запертую. Кабо склонился над препятствием, но Шагалан прикосновением остановил его:
– Не надо. Во-первых, закрыто с той стороны. Мы и так здорово поднялись, дальше только крыша, где, если не забыл, брат, сидят стрелки. Очевидно, они и замкнули за собой дверь, а теперь сторожат ее.
– А во-вторых? – буркнул друг.
– Во-вторых, мы уже пришли. Взгляни наверх.
Кабо выпрямился, присмотрелся и тихо выругался. Заветное окошко действительно находилось здесь. Правда, светило оно во мраке где-то на головокружительной высоте, будто звезда, с оголенной отвесной стены.
