лекарством послужит лишь такая же многолетняя жизнь в своей стране. Пока же приходилось осмотрительнее ввязываться в нечаянные беседы, прежде все хорошенько продумывать, взвешивать, подготавливать пути отступления. Или хотя бы стараться подобным образом себя вести.
– Да ты не бойся, – продолжал хмурый Йерс. – Мне нынешнюю власть любить резона нету. И не так я еще скурвился, чтобы доносить за пару сребреников. Тем более – из трусости.
Юноша, помедлив, произнес тихо:
– Если уж ты, приятель, такой догадливый, то должен понять мои поступки. Взять с собой я тебя не вправе.
– Боишься, обузой стану?
– Все возможно. Не хочу, чтобы с тобой что-нибудь случилось. Не хочу, чтобы в минуту опасности мысли занимала твоя защита. Наконец, не хочу, чтобы тебя использовали как заложника в борьбе со мной.
– За заботу, конечно, спасибо. Хотя, подозреваю, в основном ты дрожишь не за меня, а за свое таинственное дело.
Шагалан промолчал – мальчишка был во многом прав.
– Ладно, чего уж теперь распинаться. Чай, оно не впервой. До города-то хоть проводишь?
– А чего тебе в городе?
– Холодает уже, там перезимовать легче. Я вообще-то в Галагу и шел, когда на обоз наткнулся. Имеется у меня в городе пара гнездышек.
– Родные-знакомые?
Йерс фыркнул насмешливо:
– Подворотни-подвалы. Покуда совсем не захолодало, надо лучшее местечко занимать. Чуть опоздаешь – с кровью отбивать придется.
Разведчик посмотрел в темные детские глаза:
– Вот что, малыш. С собой я тебя не возьму. Но и на дороге не брошу, где-нибудь здесь поблизости подыщем убежище. Буду возвращаться – заберу тебя к добрым и надежным людям. Пойдешь?
– Я-то пойду, о чем речь. А ты… – голос мальчишки дрогнул, – вернешься?
– Выживу – вернусь, – хмыкнул Шагалан. – Пока же тронулись.
Целый день им бессовестно везло в пути. Миновали с полдюжины деревушек, около десятка хуторов и постоялых дворов, переправились через две речки, причем однажды – по жиденькому мосту, и ухитрились так и не попасться на глаза стражникам. Три поста, различимые по скоплению подвод и людей, обогнули лесными тропками. В остальном тракт пустовал. Редкие путники разъезжались пугливо, отнюдь не докучая своим вниманием. Все получалось слишком хорошо, чтобы длиться долго. И везение кончилось.
Как только принялись спускаться в заболоченную лощину, из кустов на дорогу шагнули темные фигуры. Даже разведчик не успел их заметить. Два солдата в кожаных доспехах и круглых шлемах с небольшими полями. Один постарше, с проседью в длинных усах, держал в руках экзотического вида гизарму, другой, совсем юнец, – заряженный арбалет, близнец хранившегося сейчас в хлеву Нестиона. Воины смотрелись не очень серьезно, но разведчик поклялся бы, что в кустах отыщется еще несколько стрел, нацеленных ему в грудь. Надлежало импровизировать с ходу.
– Стой! – Старший стражник поднял руку. – Кто такие?
Шагалан, едва остановив лошадь, неуклюже сполз на землю и бросился к патрулю. Навстречу попытались наклонить лезвие гизармы, однако юноша, как бы невзначай увернувшийся, приблизился вплотную. Теперь стрелять бы затруднились.
– Слава Творцу! Родненькие! – залепетал он, корча испуганную гримасу. – Спасители! Не покиньте в беде, господа служивые!
Последняя фраза оказалась не вполне корректной, о чем Шагалан догадался, разглядев воинов получше. Это были не мелонги и не губернаторские стражники, а члены странных дружин, именовавших себя ополчением. Составляли их фригольдеры – свободные крестьяне самых разных покоренных краев, иностранцы, несколько лет отслужившие в императорской армии. Получив землю в Гердонезе из рук варваров, они, сплоченные общей чуждостью, и по завершении службы являлись опорой Империи на своей новой родине. Опытные, хорошо вооруженные, беспощадные дружины фригольдеров нередко становились в борьбе с разбойниками и мятежниками наиболее действенным средством.
– А ну, отойди! Говори, кто такой! – резко ответил старший из ополченцев, пока младший силился развернуть громоздкий стреломет. Судя по акценту, попались, скорее всего, тигратцы.
– Я Хальбринс, слуга господина Метлиса, купца из Галаги. – Шагалан продолжал крутиться между сбитыми с толку воинами. – Милях в пяти отсюда на наш караван напали грабители. Хвала Всеблагому, отбились, но при этом тяжело ранило моего почтенного хозяина, господина Метлиса. Ему срочно нужна помощь! Вот, еду в город за лекарем.
Седоусый страж наконец нашелся:
– Документ!
Купеческую бумагу он долго вертел в руках, рассматривал чуть ли не на просвет, беззвучно шевеля губами и водя узловатыми крестьянскими пальцами. Шагалан даже засомневался в его грамотности, когда услышал:
– Халь-бринс… Это ты?
– Я, я!
– Почему грамота на весь обоз?
Разведчик всплеснул руками:
– Как вы не понимаете, уважаемый?! Господин Метлис при смерти, что он еще мог мне дать, лишаясь чувств? Да каждая минута драгоценна!
Седоусый медленно оглядел путников.
– Это кто? – кивок в сторону Йерса. «Действительно, кто?» – пронеслось в голове юноши, а язык уже сам выписывал кренделя:
– Это? Известно кто. Братишка мой младший, Тиллен. Впервые взял его в дорогу, и сразу такая история, а! Господа стражники, пропустите ради Творца! Если что плохое с господином…
– Его в грамоте нет. – Воин не дал себя отвлечь.
– Господин стражник, мальчонке нет десяти! Согласно указу господина губернатора, если ребенок сопровождается взрослым…
– Ладно, знаю, – фыркнул седоусый. – Чего ж он такой грязный и оборванный, коли твой брат?
– Так ведь как было-то? Когда тати налетели, он в кусты кинулся, да в овраг и скатился. – Шагалан старался говорить быстро, без пауз и с нажимом. – А там не то болото, не то лужа какая, Бог ведает! Мы его потом еле нашли. Конечно, ободрался, измазался, а тут ехать срочно. Вот в чем вытащили…
– И за каким лешим ты его с собой поволок?
– Так ведь брат же, господин стражник! Не чужой человек. – Юноша добавил в голос огня. – Мало ли что там еще в лесу приключится? Вдруг бандиты вернутся? Нет уж! Я его у матери взял, мне и возвращать. Наша мамаша парнишку пуще глаза берегла. Как-то возил его на ярмарку, так…
– Понял, не канючь.
Седоусый продолжал недоверчиво осматривать их, но гизармой махать прекратил, упер концом древка в землю.
«Лучше бы вам поверить мне, ребята, – подумал Шагалан, чуть касаясь локтем рукояти ножа. – Те, топчущиеся в зарослях, может, и выживут, а вот у вас это точно не получится».
– Ладно, – медленно вымолвил седоусый. – Поедем, покажешь свой обоз.
– Да вы что, родненькие! – взвыл юноша. – Мне ж лекарь срочно нужен! Лекарь, не стражник! Или вы сами врачевать обучены? Чего же тогда рассуждать? И так не знаю, успею ли обернуться, не изойдет ли раньше хозяин кровью. А ведь если помрет… это ж все… хоть на большую дорогу иди, хоть на паперть… да вдобавок за нерадивость достанется… не лишайте живота, господа служивые!…
Жалостливые вопли и всхлипы наконец допекли воина, он раздраженно махнул рукой:
– Езжайте, черт с вами. Где, говоришь, на караван напали?
– Милях в пяти-шести назад по тракту. В перелеске. Человек десять их было, злодеев. Несколько верховых. Накинулись как снег на голову, с разных сторон…
Убедившись, что к нему уже утратили интерес, Шагалан мигом оказался в седле и двинулся дальше с
