– Хватит добра на целый полк!
– Еще бы, – хмыкнул из-за спины Ретси. – Однако пока выбирай для себя.
Здесь Шагалан чувствовал себя не просто уверенней, он откровенно наслаждался осмотром запасов – им, подготовленным воинам, настоящее оружие попадало в руки нечасто. Поняв, что помощь в данном случае не потребуется, Эркол с Ретси присели у двери и затихли. Шагалан медленно переходил с места на место, трогал пальцами холодный скользкий металл. Иногда брал оружие в руки, вертел, взмахивал и, вздохнув, клал обратно. Коллекция и впрямь попалась обильная, но на искушенный вкус пропорции и баланс оставляли желать лучшего. Когда же встречались любопытные образцы, разведчик долго осматривал лезвие, царапал, стучал, только что не облизывал. От порога следили заинтересованно, но прерывать, тем более смеяться, не решались. Лишь часа через два юноша возник на крыльце.
– Ну, дружище, ты не спешил! – Эркол поднялся, зевая. – Нас совсем разморить успело. Чуешь, народ уже за обедом потянулся, и нам, стало быть, пора. Что-нибудь подыскал, привередливый наш?
Шагалан продемонстрировал выбор: короткий меч с изящным узким клинком в деревянных ножнах и широкий тяжелый нож, напоминающий мясницкий. Из-за плеча выглянул Ретси:
– Странное сочетание. Неужели это лучшее в нашей сокровищнице?
– Пожалуй. Жаль вас огорчать, ребята, однако по качеству исполнения и металла прочее оружие весьма заурядно. Недурно, но заурядно. Правда, я не осматривал длинное, хотя, полагаю, там состояние такое же.
– Н-да, меч, допустим, и впрямь неплох. Но этот тесак…
– Для некоторых случаев тоже сгодится. Опять-таки с мечом не везде пройдешь, а с ножом просто… – Одним движением Шагалан спрятал клинок за голенище сапога. – И иди куда хочешь.
– Непосредственно сейчас надо идти обедать, – проворчал Эркол. – Возможно, еще успеем хоть что-то урвать.
Опасения оказались зряшными – они вернулись к кухне в числе первых. Снова было в изобилии мясо, добавилась рыба, зато спиртного не дали вовсе. Музыканта, действительно выглядевшего больным, это совершенно расстроило. Весь обед он понуро чертыхался, не досидев до конца, махнул рукой и убежал.
– Выпить любит, а хмель не держит, – спокойно прокомментировал Ретси. – Ничего, выпадало и хуже. Найдет что-нибудь опохмелиться – поправится.
– Когда же в эти ваши… Сошки?
– Ш-ш, тихо! Поход, братец, не очень законный, и понапрасну шуметь не стоит. А насчет времени… Потерпим до темноты. Пока можешь отдохнуть у своей крали, только смотри не заиграйся. Да, совсем вылетело – ты оставлял в казарме пожитки, так советую сходить забрать. В ближайшем будущем, похоже, тебе другая постелька обеспечена. – Ретси хитро подмигнул.
Едва завершили трапезу, явился Эркол. В руках он тискал небольшую тыквенную фляжку и, судя по блаженному виду, успел неоднократно ею воспользоваться.
– Куля! – завопил музыкант, приблизившись. – Кончай жрать! Тебя с твоими дармоедами ждут у ворот. И в полном снаряжении. Пора подсушивать репутацию после вчерашнего.
Четверо знакомых разбойников поспешно вскочили и, не пререкаясь, не поднимая глаз от земли, ретировались.
– Куда их? – спросил Шагалан севшего рядом Эркола.
– Так, намечается маленькое дельце. Ряж составляет отряд.
– Зачем?
– Как всегда, собирать подать с проезжающих. Некоторые у нас называют это «стричь овец».
– Но, кажется, сегодня будут овцы, способные огрызнуться?
– Все может статься, – фыркнул музыкант. – Это уже забота Ряжа.
– Пожалуй, пойду гляну.
– Валяй. А я покамест закушу капельку.
– И я прогуляюсь, – встал Ретси. – А ты, дружок, заткнул бы лучше свою бутыль. Еще немного, и вести тебя на вечерние забавы потеряет смысл. И обременит.
У ворот царило оживление, до сих пор такую сутолоку Шагалан наблюдал только возле кухни. Человек десять готовили к выезду лошадей. Никаких привычных шуток, исключительно серьезность и сосредоточенность. Вооружение тоже подобрали солидное, по большей части мечи, топоры, копья, у некоторых разведчик угадал под плащами даже чешую кольчуг. Очевидно, веселой прогулки не ожидали и обходиться заурядными дубинами, как вчера, не намеревались. Сборами руководил Ряж, все такой же статный и величественный. Он расхаживал меж лошадей, время от времени раздавая короткие указания. Слушались их беспрекословно. Кроме приятелей за суетой следила группа из мужиков и пары девок. Эти выглядели куда легкомысленней, но все равно старались не шуметь.
– Как на войну, – заметил Шагалан вполголоса.
– Не мудрено, – отозвался сбоку пузатый ватажник. – Озлобленный нынче народ пошел, за свое добро частенько дерется люто. Получается не хуже, чем на поле брани.
– И на кого же они выступают?
– Дело известное – обоз купеческий в Галагу ползет. Кусочек лакомый, да колючий. Взяли, понимаешь, купчины-выжиги моду нанимать в городе охраны сверх всякой совести. Сброд обычно, однако и там попадаются бывшие солдаты, безденежные дворянские сынки или просто добрые рубаки. Вот с такими удальцами порой морока.
– Тогда не мало ли ратников?
– Ничего, Ряж свое ремесло хорошо разумеет. Может статься, весь караван бить не будет, а отрежет последние возы. Может, ночевку подкараулит или еще чего выдумает. Он на эти уловки мастак.
– Смотри внимательно, Шагалан, – произнес Ретси. – Через день-другой тебе самому, вероятно, так же выезжать. Не боязно?
– Нет. – Ответ юноши потонул в гулкой команде Ряжа.
Разбойники влезли на коней, и отряд шагом вытек за ворота. Зеваки начали понемногу расходиться, один Ретси промедлил, пока дед-привратник толкал створки ворот.
– Жаль, трезв, чертова развалина, – кивнул хамаранец Шагалану. – Выйти не помешает, но донесет куда положено. Придется что-то сочинять.
На обратном пути разведчик заскочил в полупустую казарму, забрал котомку. Содержимое сразу не проверял, хотя смекнул по узлу, что ее открывали. Уже на улице развязал, нащупал рукой кошель с серебром. Если оно и убавилось, то совсем незначительно. Запихнул в ту же котомку свою старую одежду, беречь ее имелся прямой резон – в подоле рубахи зашиты три золотые монеты, целое состояние, по здешним меркам.
Нужную комнату в «доме свиданий» отыскал главным образом по запаху. На скрип двери вскинулись две женщины: Танжина с покрасневшими глазами и светловолосая незнакомка в облегающем пестром платье. Обе сидели на постели около отворенного сундука; увидев юношу, Танжина быстро захлопнула крышку.
– Я, пожалуй, пойду, – понятливо встала незнакомка, – не хочу вам мешать.
Танжина лишь кивнула в ответ и отвернулась, украдкой утирая щеки подолом юбки. Незнакомка подступила к Шагалану. Пространства было предостаточно, однако она прошла нарочито близко, медленно скользя всеми своими выпуклостями. Лицо показалось весьма симпатичным, зато настораживал взгляд – дерзкий, почти хищный.
– А ты вправду хорош, прелестник, – протянула женщина, улыбаясь уголками накрашенных губ. – Молод, статен, свеж. Если тут у вас чего разладится, найди меня, поозорничаем вволю. Моя комната…
– Денира! – сердито одернула ее Танжина. – Уйми-ка свой язычок… и прочие распущенные части.
Усмехнувшись напоследок, незнакомка притворила за собой дверь. Шагалан бросил котомку у входа, занял еще теплое место, обнял Танжину за плечи. Та отвернулась, пряча глаза.
– Ты плакала? – спросил он. – Почему?
Молчание.
– Кто-то обидел?
– Кто меня может обидеть? – глухо отозвалась женщина.
– Не знаю. Например, дружки Голопуза.
– Голопузу сейчас не до меня, он, слыхала, жутко радуется, что зрения не лишился.
