— Точно.
— А ножки? Есть ножки?
Юноша напряженно всматривался в микроскоп.
— Да, я вижу шесть ног, посередке, там, где грудной сегмент…
Научные термины парень произносил с особой гордостью и тщанием.
— Так значит, что это, а?
— Насекомое! Да, мне надо было пораньше сообразить, конечно…
— Ничего, тебе просто нужно побольше практики. А теперь попробуй определить — это взрослое насекомое, личинка или нимфа?
Наконец, научная проблема была разрешена и бородач снова принялся за свою книгу.
Стоял высокий прилив, и лодка неспокойно покачивалась, скрипя и постанывая. Неподалеку вдруг испуганно крякнула утка, потом залаяла собака.
— А здорово теперь стало, правда? — вдруг пробормотал парень.
— Что здорово?
— Ну, что мы снова зажили сами по себе. Она больше не станет к нам тыкаться каждый день и мешать…
— Заткнись, Слон!
Голос был резким, злым, и лицо юноши вдруг сморщилось от страха:
— Прости меня, Брайан, я не хотел… Сказал, не подумавши…
— Знаю, знаю. Не пугайся. Просто никогда не говори так, ясно? — и после паузы бородач добавил: — Сыграй мне что-нибудь, пожалуй…
— Сыграть?
— Да.
Парень выволок из-под скамейки аккордеон и, взяв несколько пробных аккордов, заиграл. Это была странная мелодия, словно он все повторял одну фразу на разные лады, пытаясь нащупать тему, а потом бросал и принимался за другую. Бородатый человек отложил свою книжку и, откинувшись в кресле с прикрытыми глазами, молча слушал. Мясистое лицо паренька было невероятно серьезным, сосредоточенным.
Поиграв минут десять, Слон отложил аккордеон.
— По-моему, пора ужинать.
— Ты прав, — медленно произнес бородач. — Теперь — здорово…
Глава седьмая
В кабинете у Уайклиффа собрался следственный «триумвират». Керси первым делом закурил сигарету, в ответ на что Люси Лэйн демонстративно распахнула окно во влажную тьму улицы… Уайклифф строго посмотрел на своих сотрудников, но вслух ничего не сказал.
— Ну что ж, самое время посмотреть, что мы заполучили.
Все трое держали перед глазами папки с копиями всех отчетов и свидетельских показаний, полученных к этому моменту. Они вяло перелистывали материалы, в надежде отыскать там источник для следственного вдохновения. Однако вдохновение не приходило.
Уайклифф чрезвычайно кратко и сухо поведал своим сотрудникам о своей беседе с Арнольдом Полом.
— Вы видите в папке листки с его показаниями. Вы легко заметите, что он здорово в них путается и сам себя загоняет в угол. Возможный мотив для него — это если Джессика действительно подметила или подслушала что-то, что могло подставить под удар Арнольда или его брата. В полицейских архивах они не значатся. Так что, если его брат и уголовник, то ему здорово повезло, а может быть, он жил раньше под другим именем.
— Может, они и не братья вовсе, — заметил Керси.
Уайклифф кивнул:
— Да, и тогда возникает много вопросов к Арнольду. Я говорил с Джоффом Коксом, он разбирается в финансовых аферах. Он хорошо знает Арнольда Пола и его банк, но никогда не слыхал о том, что у Арнольда есть брат по имени Филип. Против них никаких дел не велось, но Джофф обещал порыться в архиве, поискать что-нибудь о прошлой жизни этих названых братьев… А пока что я запустил в дом к Полу нашего Фокса, он снимет имеющиеся отпечатки и пошлет на сравнительную экспертизу.
Уайклифф повернулся к Керси:
— Ну, а что с другими показаниями? Я еще не просмотрел их…
Керси скорчил унылую гримасу:
— Тишь да гладь, ничего интересного. Почитаешь их, и начинает казаться, будто никакой женщины с размозженной головой в церкви не было. Никаких зацепок.
— А ты выяснил, почему у Винтера оборвалась карьера?
— Да, и слова «карьера оборвалась» просто мягко сказаны… В восемьдесят пятом году возникло подозрение о его сексуальных домогательствах к студентке. Это мне сообщил мой приятель из бристольской полиции. Приятелю стало об этом известно, потому что полиция провела расследование, но до суда дело тогда не дошло. Все казалось довольно сомнительно, да и девица не слыла монашенкой, прямо сказать, так что Винтеру позволили самому подать в отставку и тихо уйти. Девица и вправду была о-о-очень облегченного поведения, так что вполне возможно, что Винтер просто не понял ее сигналов и решил, будто она собирается отдаться ему прямо в аудитории… Не знаю. Может быть, она пыталась таким образом его шантажировать.
Люси Лэйн, мусоля свою папку, заметила в воздух:
— Если парень плохо понимает женские сигналы, то в нашем случае это может представлять интерес…
Керси пожал плечами:
— Тебе виднее, дорогая… В общем, эта история стоила несчастному идиоту его места.
— Как бы то ни было, это вовсе не исключает Винтера из списка подозреваемых, так что нам следует присмотреться к нему, — резюмировал Уайклифф. — Ладно. Насчет Гича мы уже все знаем, так что теперь твоя очередь, Люси. Расскажи-ка нам о сестре викария — Селия, что ли, так ее зовут?
Уайклиффу было тоскливо и скучно. Он прекрасно понимал, что весь этот рутинный обмен мнениями происходит только лишь затем, чтобы каждый из них не мучился с чтением всех материалов. Уайклифф не поощрял дискуссий во время таких слушаний. Только обмен информацией. Часто он повторял: «Иногда, выслушивая чужие мысли, я только сбиваюсь с собственных…» Но такое отношение к дискуссиям было скорее его защитной реакцией, чем авторитаризмом…
Тем временем Люси подвела черту под своим рассказом о сестре викария:
— Она женщина интеллигентная, но есть в ней что-то странное… — Люси помолчала и добавила: — Мне кажется, она сама послала все три письма.
— А ты ее спросила напрямую?
Люси вдруг покраснела, что вызвало у Уайклиффа неподдельное удивление. Такое редко случалось…
— Нет, сэр. Она женщина совершенно непробиваемая. Если говорить с ней с позиции давления, надо получше подготовиться к разговору. Не люблю начинать, если не уверена в успехе…
Керси иронически глянул на нее:
— Ого! На эту Селию стоит посмотреть! Как она напугала нашу храбрую Люси!
Уайклифф сделал вид, что не слышал этой колкости.
— Значит, ты считаешь, что четвертая записка не имела к ней отношения? — переспросил он.
— Именно. И ее очень удивило, что была четвертая. Как вы понимаете, это последнее письмо — головная боль для меня. Думаю, надо показать все четыре письма экспертам.
