Командир вертолета чуть сбросил обороты на хвостовом винте – вертолет как бы присел, делая возможной посадку, североамериканские летающие вертолеты-вагоны, у которых не было длинной и уязвимой хвостовой балки, позволяли такое. Морские пехотинцы грузили раненых, грузились сами, грузили пленных, пока группа прикрытия открыла бешеный огонь, добивая последние патроны, гранаты и ленты, – везти их в обратный путь было вовсе не обязательно...
– Все?
– Нет!
Красная ракета взлетела над футбольным полем, но нужды в ней не было. От здания гимназии, спотыкаясь, бежал восьмой. На плечах он нес тело своего бадди, еще с Пэрис Айленда они служили вместе. Убитого...
Зенитная установка – это была чрезвычайно опасная шестистволка на танковом шасси, пушка калибра тридцать миллиметров под снаряд от пушки боевой машины пехоты – исчезла, а на ее месте на экране расплылось светлое облако разрыва.
– Трайпл-эй – в истории.
– Чисто, – подтвердил Альфа-Чарли второй.
– Они взлетают.
В левом углу экрана вертолет отрывался от земли.
– Подтверждаю, «Отель Новембер» взлетает, фаза четыре.
– Сколько у тебя осталось?
– Четыре. Топливо на критическом уровне.
– У меня один. Пробивай ему путь, я пойду сопровождением.
– Есть.
Альфа-Чарли второй взглянул на часы. Их так и не сменили, кофе тоже не было – но за превышение продолжительности смены должны заплатить двойное жалованье, с этим строго. Как раз к месту – он собирался сменить машину и уже посетил дилерский салон Форда в Лас-Вегасе. Лишние деньги были бы как раз кстати.
...Граф фон Чернин пришел в себя только тогда, когда отгремел основной бой. До их комнаты добрались одной из первых, от вспышки и взрыва он оглох. Но он был в гражданском – поэтому проверявший их морской пехотинец не решился его убить, хотя фон Чернин совсем не был похож на объект. Он просто надел на него пластиковые наручники – на всякий случай – и оставил лежать в комнате.
Мусницкого они забрали. Мусницкого не было.
Перед глазами плавали радужные круги. Графу это было знакомо: катаясь в Тироле, в австрийских Альпах, он, еще не имея достаточного опыта, упал и ударился головой, очень сильно. Так вот тогда он ощущал то же самое – странный солоноватый вкус во рту, шум в ушах, круги перед глазами и какая-то растерянность. Вдобавок – он почти ничего не видел...
Граф фон Чернин попытался встать, когда кто-то вошел в комнату.
– Экселенц? Это вы?
Луч фонаря ударил в лицо – и он почувствовал боль, режущую боль в глазах. Все-таки он что-то видел.
– Уберите... это.
– Осторожнее.
– Мусницкий, это вы? Что... происходит?
Автоматные выстрелы на улице еще слышались, но больше это походило на потрескивание углей после большого пожара.
– Это Довбор. Пойдемте, экселенц, надо уезжать отсюда...
Все-таки австрийское бюро государственной охраны так ничуть и не изменилось, с тех пор как убили эрцгерцога, и не сделало никаких выводов из этого. Ни один из охранников не настоял на том, чтобы подняться на третий этаж и оставаться с охраняемым. Да, сам фон Чернин категорически запретил делать это, опасаясь лишних глаз и ушей, но кто, в конце концов, лучше разбирается в вопросах безопасности – он или они? Так и получилось, что на мгновение жизнь австрийского министра иностранных дел и владетельного графа оказалась в руках североамериканского морского пехотинца родом из Айовы, и только он решал, сохранить ее или нет.
Опираясь на плечо своего охранника, полуслепой граф фон Чернин спустился вниз по лестнице, засыпанной гильзами, битым стеклом и осколками кирпича. В левом крыле здания был пожар, его пытались тушить, но делали это бестолково. Гвардейцы сочли за лучшее выйти из здания, пытались оказывать помощь своим раненым.
Стараясь не привлекать внимания, они дошли до стоящих неподалеку «Мерседесов», один был выведен из строя, зато один – совсем не поврежден, другой мог ехать какое-то время... только бы выехать из города.
– Эй, а ну стоять! – крикнули сзади.
Довбор запихнул графа в машину, охранники были уже в ней – они пытались пробиться наверх, и после боя осталась лишь половина.
– Поехали!
«Мерседесы» тронулись с места, вслед ударила автоматная очередь, простучала по броне, но не остановила...
...Вертолет с позывным «Отель Новембер» на последних каплях топлива дотянул до итальянской авиабазы Авиано и сел там. На борту было трое погибших морпехов – один скончался от потери крови в вертолете, еще двоих убили в бою. Австро-венгерские силы, разъяренные действиями североамериканцев, выслали из Рагузы на перехват два фрегата, но «Леди залива» задержать не смогли, ее прикрывал неизвестно откуда взявшийся, но пришедшийся очень кстати итальянский крейсер. Обмен дипломатическими нотами между несколькими странами результатов не дал, кроме того, что отношения между Италией и Австро-Венгрией, и так не блестящие, ухудшились еще больше. Панические британские запросы своим «заокеанским друзьям» результатов не дали. Вертолет и беспилотники с Авиано вывезли прямо в САСШ рейсом огромного «С5 Гэлекси», на всем пути его конвоировали самолеты, поднятые с находящегося в Атлантике авианосца «Коралл Си». Учитывая давление русской, превосходящей по численности и мощи эскадры в Атлантическом океане, угрозу, которую она создавала для атлантического побережья САСШ, столь плотное конвоирование огромного транспортника, количество выделяемых на это сил и средств доказывали, что груз был действительно важный. Авианосцы в Атлантике были и у британцев, но вмешаться они не решились, помня о русской угрозе. Русские, имея в северной Атлантике сильную флотскую группировку, ядром которой были три ударных авианосца, повели себя на удивление пассивно и даже не совершили попытки облета воздушного конвоя.
29 июля 2002 года. Тегеран
Площадь. Парад по случаю Белой Революции
Шах Мат...
Был очень светлый день. Светлый настолько, что это потом врезалось в память. Очень тихий, с легким ветерком, как раз таким, чтобы чувствовать свежесть, но недостаточно сильным, чтобы поднимать с земли пыль. И небо – прозрачно-голубое и ни единого облачка, омрачающего собой лазурный небосвод.
Собираться я начал с самого утра – парад назначили на утро, начало – в десять часов по местному времени. Тот же самый фрак, в котором я вручал верительные грамоты – до этого не было ни единого повода его надеть. Пропуск – у меня был пропуск на первую трибуну, там собирались командующие всеми родами войск, командующие округами. Первая трибуна считалась самой почетной, выше нее была только трибуна, не имеющая номера, отдельная. Там имел право находиться лишь Светлейший, окруженный офицерами личной охраны.
