Радист сидел возле какого-то агрегата и безжалостно драл из него кишки. Прямо зверь. В синей пуховой 'безрукавке' на рубашку, синенькие штаны мешочком и вязаные тапки с помпонами. Уютно у Юрки, как всегда. И вот что интересно, зимой в его радио-обители ещё уютней, чем летом. Камин мерцает, огоньки светятся… Форточка застеклённой бойницы приоткрыта, на стекле каёмка пушистого снега.
— Привет, Кренкель.
— Алоха, феф… А фкажи народу, фто вместо курева будет тем, кто некуряфий? — поприветствовал меня радист с набитым ртом.
Ёханабаден… Ну, как все и всё узнают, а?
— Откуда знаешь-то?
— Гришка хвастал, что все эпикурейцы получат по блоку 'Лаки Страйк'.
Ну, Гонта… трепло.
— Леденцов земляничных по весу. Только не болтай, пожалуйста.
— Что ты, шеф, могила!
— Ага… могила.
Радист уже окончательно оторвался от работы, дожевал пряник, подошёл к маленькому самопальному столику, брякнул крышкой сахарницы, заварил кофею, разлил в термокружки. По залу поплыл восхитительный аромат.
— Телеграммы тебе принесли? Прочитал?
Франки первые наш анклав поздравили. Культурные. Сильва лично подписала радиограмму. Египтяне тоже не забыли, прислали, Саид Нафаль более витиеват, по-восточному многословен. Мы, конечно, их тоже поздравили, Демченко сочинял.
— Прочитал, отдал на распечатку. А ты нашу разослал? — лениво поинтересовался я.
— А то. Только рано вроде. Надо было сегодня вечером.
— Ничё, ничё, потом упьёшься, поди…
— Да ну тебя. Айда лучше наверх, будем красоту смотреть, только куртяк накину. Кружку-то бери. И мою подержи пока. Ша оденусь.
Не хочу вставать, в кресле так удобно, так тихо в радиорубке. Только устроился, никто не бегает, не орёт.
Поднялись мы наверх, вздохнули с макушки донжона порцию свежего воздуха.
Флаг анклава почти неподвижен, пять звёздочек на полотне не видны за складками полотнища. Чехол ДШК укрыт снежком, антенна РЛС мерно крутится, ровно двадцать оборотов в минуту.
И здесь тоже красивей, чем летом!
Или это во мне 'сибирский зимний' человек говорит?
Кстати, я всегда зиму любил больше других сезонов. Чистая она всегда. Свежая.
Морозец на улице более чем слабый — всего минус пять. У нас на Енисее такой и не достоин гордого звания 'Мороз'. Здесь же — зима зимическая… А вот снега навалило много. Местами даже очень много, и ещё с небес валит. Трудяги ДТ-75 еле успевают своевременно проезжать — сгребать и сдувать 'шнеком' сугробы с трасс и площадок, в две смены техника работает, первые машинисты начинают в пять утра, чтобы успеть пробить завалы к началу рабочего дня. Жаль, шнек стоит лишь на одном, второй с отвалом. Есть ещё один маленький шнекоротор, на мотоблоке — в Посаде. Теперь основные хозработы у нас, ну, те, что 'в обязаловке' — это расчистка территории от снега. Остофигела эта 'зачистка' всему населению. А делать нечего, без ручного труда тут никак не обойдёшься. Так что, наколотили плотники классических снеговых лопат с фанерной 'гребалой', как у дворников, и 'арбайт', всем миром.
Волга, как и предполагалось многими, не встала. И хорошо, и плохо.
'Дункан' лениво идёт от Острова, пыхтит хорошо видимым в морозном воздухе выхлопом — буксир топливо забрасывал, сначала в Заостровскую, а потом и Самохинской банде. Последние дни только по этому треугольнику пароход и ходит. Коломийцев весь изгвоздался, требует 'логистики' — выучил слово, старый хрен. А не получается безупречная логитстика, ибо у нас тут 'Замок Россия', не какой-нибудь там тевтонский 'айне колонне марширт'.
На севере, возле границы леса — густые дымы.
Две рубленые бани празднично кочегарят трубами, там течёт ручей Звонкий, впадающий в Волгу, там же выкопан бассейн с дощатым мостиком и сходнями, это для моржевания, есть у нас странные люди. Одна баня — женская. Медики, объединившись с пищевиками, выжали досуха все службы, изругались на год вперёд, но в итоге баньку бабам построили. Парятся они партиями, в очередь, по графику, что висит в столовой. Парятся… Партиями… Мягкие аппетитные бабы.
Так! Где тут стереотруба?
— Александрович, ни хрена ты так не увидишь, у них дверь сбоку, оттуда они выскакивают к бассейну. Как по расписанию, кстати, — весёлый Вотяков посмотрел на часы. — Скоро пойдут, но не отсюда. Это тебе надо на стену выйти, на угловую башню. Ну, и бинокль в руки.
— Всё знаешь! — восхитился я, — Вуайерист?
— Точно, — охотно согласился он. — Зато не гладиатор.
— Это как?
— Это те, кто уже просто гладят, гладят…
Жаль, что ещё не стемнело.
Между Замком и баней вечерами светятся гроздья огоньков. Кузнец с чехом своё совместное хозяйство не просто украсили, они там целый снеговой городок сделали. И елочка своя стоит, и фигурки миниатюрные из подручного материала. В центре, на снежной башенке с резными зубцами — совершенно сюрреалистический Дед Мороз, похожий на взлетающее привидение, собран он из тонкой проволоки, со стеклянными светильниками-подсвечниками. Вечером хозяева их зажигают.
Воспитатели в этот чудо-двор охотно и часто водят детвору, на экскурсию, Якуб не жадничает, времени на подрастающее поколение не жалеет, — выдувает из цветного стекла маленькие хитрые фигурки зверей и дарит их малышам. Полный восторг.
Чуть сбоку перед Замком — 'Главная Елка анклава Россия'.
Ставили её три дня. Ёлка-Красавица. Я бы и украшать такую не стал, только портить. Но густые тёмно-зелёные ветви уже опутаны тонкими светящимися трубками. Вечером включат иллюминацию.
Справа от замка — Штучный Рынок.
Почему его прозвали 'штучным', никто не знает, само собой сложилось и свыклось, как и все местные рыночные заположняки. Вопреки ожиданиям, торговые ряды не свернулись по осени, Штучный рынок исправно работает каждое воскресенье, — народ, как выяснилось, всегда найдёт, что там продать- обменять. Сегодня, кстати, он тоже работает, лишь треть столов не занята. Порой мне кажется, что все наши бабушки там сидят — разноцветные леденцы-петушки у них есть, как положено.
Среди прочего, на Штучном знаете, что продают? Пирожки горячие! И расстегаи. Даже с визигой есть, просто Гиляровский какой-то. Колбасы варёные да копчёные, их не только жена Якуба делает, и на Кордоне освоили, и в Ментовке. А ещё мне нравятся рулеты варёно-копченые из куропатки, их тоже приспособились в Ментовке крутить, там на дальних полях сотенные стада 'недокур' порхают. В посёлке своя коптильня. Рулеты сорта 'толстый мент' — просто объеденье, с прослойками копчёного кабаньего шпига, с чесночком.
Куропаток и в окрестностях Замка немало, дети их силками ловят. В столовой — куропачье мясо часто бывает, ешь не хочу. И пирожки, как таковые, не редкость.
А всё едино, берут люди — на рынке всё домашнее, особое. Очень вкусное. На один топливный талон-'литрик' можно отхватить до десяти штук, в зависимости от начинки.
После праздников вводим 'хиты' — деньги-талоны на приобретение товаров 'канальной поставки'. Помещения уже отремонтированы, плотники колотят мебель, торговое оборудование. Всё-таки решили сделать два магазина: 'универсал' и 'оружейный', спаренный с мастерской. Оба магазина, в силу своего статуса и специфики товара, будут находиться в Замке. В честь этого всю технику из периметра крепости изгнали окончательно, гаражик забрали под магазины.
Кстати, в Замке объявили конкурс на названия этих двух, победителям — килограмм 'приза на выбор'. В Посаде же владельцы решат.
Поставить на оружейный, кроме Гонты некого, это всем понятно, а ему нельзя. И со службы не
