в Зоне практически забыл. Смертин привык ко всему — к воняющей одежде, к голоду, к постоянной жажде, потому что питьевую воду тут было не всегда просто найти, даже к смерти привык, как бы это глупо ни звучало. Вот только к постоянному чувству опасности и угрозы он так и не смог окончательно привыкнуть. С Семецким идти было хорошо и приятно. Алексей даже осмелился и попросил сталкера вывести его к Периметру. Тот только покачал головой:
— У Зоны на тебя другие планы.
Какие такие планы, Смертин так и не понял, а Семецкий рассказывать не стал.
— Заканчивай работу и вали отсюда подальше, — посоветовал он.
А потом появилась группа Рябого. Алексей не понимал, зачем его снова выталкивают в этот жестокий мир, практически пинками выгоняют к горстке неудачников, которых рано или поздно Зона сожрет.
«Сколько стоит жизнь человека?» — постоянно вспоминал стрингер дурацкую шутку Семецкого.
Будучи совсем молодым и глупым, Алексей наивно полагал, что жизнь бесценна. Закинув на плечо камеру, он понял, что ценой могут стать клочок земли или даже кусок хлеба. А в последнее время Смертин все четче осознавал, что жизнь — всего лишь роскошь. Как дорогая сигара или глоток пятидесятилетнего коньяка. Дана не всем и притом быстро кончается.
Этим утром он встал другим. Скорлупа треснула, и мир вновь обрушился на него всей тяжестью, раздражая зудом немытой кожи, болью в покалеченных ногах, дергающим воспалением верхней десны. Стрингер понял, что, если бы не появился Семецкий, он постепенно превратился бы в бомжа Зоны. Нечто среднее между человеком и животным. То, что ни те ни другие предпочитают не замечать.
Хоть Семецкий и лишил Смертина счастья, но фактически помог ему заново родиться на свет.
«Пора кончать с этой Зоной», — твердо решил для себя стрингер.
А для этого ему всего лишь необходимо доделать свою работу.
В первую очередь Смертин залез в рюкзак и достал камеру. Одному Богу известно, как он умудрился ее сохранить в этой безумной круговерти. Дико хотелось помыться, и Алексей пытался придумать, как же ему это сделать.
Спали все, кроме Петро. Здоровяк развалился на куче тряпья и аккуратно ковырял кончиком ножа в патроне дырку.
— Что делаешь? — спросил, потягиваясь, стрингер.
— Оберег. Это же принадлежало Семецкому, — Петро ловко просунул в отверстие специально заготовленную тесемку, связал узлом концы и повесил на шею.
— А здесь нигде нельзя искупаться?
— Только в речке. Отсюда недалеко.
— А мне показалось, что от моста прилично, — заметил Смертин.
— Она к селу поворот делает.
Петро довольно смотрел на свою новую игрушку. По лицу расползлась блаженная улыбка, как у барышни, которой подарили блестящую безделушку.
— Проводишь?
Здоровяк замялся. Но потом принял решение и кивнул, правда, без особого энтузиазма. Алексей протянул ему дробовик:
— Возьми пока.
Рябой продрал глаза, непонимающе на них посмотрел и завалился спать дальше.
— Люк плотнее закройте, — буркнул он спросонья.
Смертин, чувствуя, как напрягся Петро, пошел первым. Здоровяк прикрывал, приготовив дробовик. Впереди замаячило тело Потапа. Алексей сначала хотел обойти его, от беды подальше, но потом развернулся и направился прямо к покойнику.
— Ты куда? — не понял Петро.
— Переодеваться, — серьезно ответил стрингер.
Он медленно подошел к останкам сталкера. Сантиметрах в двадцати от головы Потапа стрелял малюсенькими молниями небольшой голубоватый шар, намечая скорое появление на этом месте «электры». Смертин ухватил труп за ботинок и потянул на себя, чтобы оттащить подальше от аномалии. Петро стоял в стороне и с интересом наблюдал за действиями журналиста.
Снять с Потапа было нечего. Штаны и легкую камуфляжную куртку в клочья разодрали псевдопсы. Вряд ли это случилось во время вечернего боя. Скорее всего, собаки вернулись ночью, чтобы поживиться свежатинкой. Стрингер забрал только забрызганный кровью плащ. Посидел еще немного, разглядывая страшный оскал покойника, а потом направился к реке.
До воды и впрямь было недалеко. Алексей медленно, стараясь не поскользнуться, спустился по пологому скату к берегу. Под ногами шуршала мелкая галька. Вода была прозрачной и выглядела очень холодной. Смертин стиснул зубы и полез не раздеваясь. Он не ошибся — холодно было так, что зубы сразу начали выбивать чечетку. Стрингер собрался и заставил себя застирать от крови плащ Потапа. Сколько он ни старался, но пятна так и не сошли.
«Прощальный подарок трупа», — подумал Алексей.
Он окунулся, усердно скребя ногтями голову и плечи. Петро свистнул, предупреждая, что пора вылезать. Смертин оглянулся. Сталкер усердно тыкал пальцем куда-то вдоль берега. Алексей схватил вещи, засунул под мышку трофейные сапоги, принадлежащие некогда покойнику Лапе, и в чем мать родила побежал к здоровяку.
После купания в ледяной воде Алексей чувствовал себя как заново родился. Только шея по-прежнему не отпускала, а в затылок будто кто-то воткнул несколько игл. Стрингеру казалось, что там засело нечто инородное, не принадлежащее его телу. Ощущения были странные и мерзкие.
Уже через полчаса они с Петро сидели в погребе. Группа готовилась выходить. Рябой в очередной раз спорил с Вечным.
— Я тебе говорю, что надо к бару пробиваться, — наседал старикашка. — Вон и найденышу туда надо.
Рябой отрицательно мотал головой, размашисто жестикулируя. Изрытое оспинами лицо сталкера раскраснелось:
— Не дойдем. Лучше вернуться.
— Через Иванычев лес сократим, — не унимался Вечный. — Вы как хотите, а я в бар.
Рябой зло топнул ногой и сел завтракать.
— Без стволов через лес? — прошамкал он с набитым ртом. — Лучше сразу застрелиться.
Заяц молча уплетал тушенку. За ночь он, казалось, совсем осунулся и еще больше похудел. Едва прикрытое длинными волосами ухо сталкера горело красным пятном, под глазом расползся фингал.
Старик настоял на своем. Группа прорывалась по широкой, разрезанной сеткой оврагов пустоши к видневшейся на горизонте кромке леса. Кое-где можно было петлять по высоким насыпям, но зачастую приходилось лазить и по дну глиняных провалов. Местами они густо поросли камышом. Некоторые вообще превратились в небольшие болотца, щедро собрав дождевую воду. Заданный Вечным темп выдерживали в группе не все.
Рябой материл себя за сговорчивость. Старик, конечно, опытный сталкер, но идея казалась авантюрной. К счастью, вся живность куда-то пропала. Не видно было ни собак, ни кабанов, только вездесущие крысы иногда с писком выбегали из-под ног.
Журналист не расставался с камерой. Ружье он отдал Петро, сразу предупредив, что только на время. Рябой еще в погребе объявил, что поведет группу, но Смертин предпочел ему здоровяка. Сталкер даже расстроился, но виду не подал. Он, естественно, думал, что ему бы ствол пригодился больше.
Ведущим быть всегда удобно и безопасно. Только ведущий назначает тех, кому идти первым, а кому замыкать, выбирает маршрут и отдает приказания всем членам команды. Его авторитетное мнение ставит точку в любом споре. В итоге маршрут навязал Вечный, а дробовик попал в руки колхознику. Ничего у Рябого не клеилось, поэтому он с самого утра был на взводе.
— Впереди «жарка»! — крикнул здоровяк.
Ровный выжженный круг между двух чахлых берез и без того было хорошо видно. Рябой шикнул, чтобы Петро не орал. Не хватало еще почти безоружным привлечь хищников.
Небо заволокли свинцовые тучи. Вечный смотрел на них с опаской, время от времени цокая.
