Hohmo sapiens. Записки пьющего провинциала

Живу без чарки,

боль в душе не тая.

В глазах овчарки —

судьба моя.

Пельмени переварились, и на стол вывалили нечто подобное осиным сотам с мясными крошками вместо меда. Порезали это месиво ножом, распечатали водчонку, залились и спели «Москву майскую» в варианте ноябрьской демонстрации трудящихся:

Утро красит снежной белью

стены древнего Кремля.

Просыпается с похмелья

вся советская земля.

Голодок бежит за ворот.

Пива, доченька, налей!

С добрым утром, милый город,

чрево родины моей!

Москва моя — тоска моя,

ты самая любимая,

страна моя, ты, пьяная, —

никем непобедимая!

Завели патефон. Зажгли свечи и в доме, и на дворе. Поплясали под старые проверенные фокстроты вокруг елки. Саша спел громко на весь лес «Ой, мороз-мороз, не морозь меня», «Там, в степи глухой замерзал ямщик» и «Не слышно шума городского, в заневских башнях тишина» (что впоследствии оказалось роковой ошибкой).

Вернулись за стол и начали сверять часы. За минуту до неслышного, слава Богу, в глухомани боя курантов Спасской башни и шамканья Лично Генерального Секретаря раскупорили шампанское и под крики «Здравствуй, жопа, Новый год!» перецеловались без разбору. Потом, румяно повалявшись в сугробах, открыли огненную воду и спели куплеты про короля Анри из популярного кинофильма «Гусарская баллада»:

Король Анри Четвертый,

отъявленный бурбон

и жулик первосортный,

влез на французский трон.

Припев:

Тирлим-бом-бом, тирлим-бом-бом.

Тирлим-бом-бом, тирлим-бом-бом.

Тирлим-бом-бом, бом-бом, бом-бом-бом.

Тирлим-бом-бом!