выживали, и доживали не так редко до девяноста лет! Будет ли человек ругаться, рассказывая о своей семье? А каждая семья – это целая библиотека уникальных знаний о прошлом и о настоящем тоже.
Сквернословие – крайняя ступень снижения речи, когда уже надо показать кнут, применить административные меры, но по большому счету требование чистоты затрагивает всю лестницу снижения. И грубые слова тоже.
В Старооскольском филиале Белгородского государственного университета 7 октября 2006 года во время работы международной научной конференции состоялось первое выступление агитбригады в защиту чистоты русского языка. Студенты читали стихи, сочиненные ими же и их преподавателями против сквернословия, и надо было видеть лица этих юношей и девушек! Вот он, достойный ответ и отклик на инициативу руководителей области. Абсурдно ждать результата на следующий день, но усилия начинают плодоносить тогда, когда мы на грани отчаяния, почему в основе любого дела лежит вера в успех, иррациональная по сути своей, абсурдная, великая вера в себя, в свои усилия.
Возраст, процесс взросления очищает речь. И тем не менее мы вынуждены раскрывать нашим молодым соотечественникам все то, что сами поняли не сразу. Лично мне только после 45 лет стало вдруг стыдно произносить слово «мужик». Девчушка в троллейбусе сказала своему молодому человеку:
Впереди у нас, у всех большая работа по очищению своей речи, но хорошая речь затрагивает в мозгу те же центры, что и гипноз. Наверное, можно постараться жить так, чтобы получать удовольствие и от того, что ты делаешь, и от того, как говоришь.
Вопрос: Можно ли сформировать хотя бы один слой, страт общества, члены которого не сквернословят?
Ответ: Можно, но сложно. Для этого надо не столько думать о нимбе чистоты и воспитанности, сколько ставить перед собой сложнейшие задачи, зажигающие и других: стать профессионалом, иметь побольше детей и постоянно с ними возиться, обставить дом так, чтобы хотелось жить и жить, совершить путешествие, сделать, наконец, то, что просится изнутри.
Задачи эти плохо совместимы: профессионалу не то чтобы не до семьи, но семейные заботы плохо коррелируют с профессиональным ростом, а материальные проблемы, если ими серьезно заниматься, в отношении «свободного» времени выступают как альтернатива духовным.
Но – а вдруг? Вдруг можно совместить? До сквернословия ли тогда? Речь, обслуживающая созидание, чище по определению.
Источники обогащения лексикона
Цикл лекций по культуре речи мы начинаем с того определения культуры, которое было представлено в книге современного писателя Андрея Битова «Уроки Армении». «Культура – это способность уважения к другому, способность уважения к тому, чего не знаешь, способность уважения к хлебу, земле, природе, истории и культуре, следовательно, способность к самоуважению, к достоинству». Прекрасное определение можно продолжить, включив в него еще один компонент. Коль скоро культура не что иное, как благоговение, способность уважения к чему бы то ни было, согласимся, что в шеренгу многообразных и многочисленных предикатов нашей потенциальной заботы можно поставить и родной язык, также нуждающийся в благоговейном к себе отношении.
Идею филологической культуры можно сформулировать следующим образом. Филологическая культура – это ответственность перед словом, интерес к феномену языка вообще, способность уважения к родному языку, благоговение перед той языковой купелью, в которой суждено пребывать каждому человеку, становясь личностью. С подобным определением трудно не согласиться, но острота задачи начинается на следующей ступени – ступени перехода от декларативного уважения к уважению действительному, т.е. действенному. Итак, каким образом сделать заявленное благоговение действенным, дабы не только нам было хорошо, что наш родной язык – русский язык, но и чтобы русскому языку было хорошо, что у него есть мы?
Памятно время, когда в лингвистику стало интенсивно вводиться понятие языковой личности. Идея профессора Ю.Н. Караулова получила в 80 – 90-е годы большой резонанс. О феномене языковой личности следует помнить методологически, чтобы время от времени неустанно отдавать себе отчет, что личность – это прежде всего языковая личность, а следовательно, все истоки, все ключи общественного благополучия на уровне коллективного бессознательного питает незаметный, повседневный, примелькавшийся, непрестижный родной язык.
Для характеристики ситуации, сложившейся с русским языком (не языком международного и межнационального общения, а языком, формирующим личность, языком родным!), выделим два аспекта проблемы филологической культуры, имеющих помимо всего прочего еще и аксиологическую, оценочную окраску.
РОДНОЙ ЯЗЫК: БЕДНОСТЬ ИЛИ БОГАТСТВО?
РОДНОЙ ЯЗЫК: ДРУГ ИЛИ ВРАГ?
Экспериментально доказано, что национальный язык является базальным компонентом мышления. Сознание человека, при употреблении, например, образных словосочетаний «полностью несвободно» (Чейф) от представлений, связанных с буквальным смыслом высказываний. Почему так происходит? Усвоение родного языка в младенчестве – это во многом его запечатление, импринтинг. Известно, если человек усваивает слово в детстве, слово попадает в оба полушария головного мозга, если же слово усваивается позднее, то оно оказывается только в левом полушарии, т.е. качество владения словом становится принципиально иным. Может быть, именно поэтому отношение к национальному языку – залог интеллектуального богатства страны. Может быть, поэтому в различных странах примитивные на первый взгляд дидактические программы типа «Как научить читать и писать» приобретают статус программ национально значимых. Так, в Новой Зеландии (именно эта страна сейчас является лидером начального обучения) детей тщательно и долго учат читать (и никуда при этом не торопятся), но учат так, что детям потом не страшны и податливы любые науки. Не может не повышать престижа родного языка и давно ставший традиционным во Франции проводимый для всей страны по четырем категориям участников «золотой диктант».
Повышенное внимание к родному языку в нашей стране, как правило, хронологически совпадало с периодами «культурного взрыва», с теми временными пространствами, которые впоследствии получили титулы золотого и серебряного века русской культуры.
Известно, что имена выдающихся деятелей остаются не только в анналах истории цивилизации, истории науки или культуры. Происходит еще один значимый для человечества процесс: эти имена становятся словами, микрочастицами, лексическими компонентами соответствующего языка, а поскольку каждое слово порождает целые серии ассоциаций, то у имени собственного ассоциаций оказывается едва ли меньше, нежели у обычного (нарицательного) слова. Таким ассоциативно насыщенным словом давно стало имя К.Д. Ушинского. Это имя вызывает устойчивый блок следующих ассоциаций: Ушинский и родная речь, Ушинский и родной язык, Ушинский и родное слово. Юрист по образованию, человек европейской по масштабу интеллектуальной культуры, талантливый философ и общепризнанный авторитет в самых различных областях педагогической мысли, Ушинский уделял неугасающее внимание заботе о том, как овладевает и в какой степени овладело дитя РОДНЫМ ЯЗЫКОМ. Это было не просто внимание специалиста к одному из дидактических аспектов, но сквозное, постоянное и достаточно весомое требование, пронизывающее всю, как бы мы сейчас сказали, постулируемую систему обучения.
В чем актуальность данного требования на сегодняшний день? Актуальность становится заметной, как только мы заметим одно упущение при оценке чужого и собственного владения родным языком. Не только корифеи типа К.Д. Ушинского, но и вообще многие интеллигентные люди и в XIX веке и вплоть до середины XX века обсуждали проблему ЗАпАСА СЛОВ, т.е. Проблему владения фондом сокровищ родного языка. Всех восхищало уже само количество слов, превышающее отметку в 21 тысячу, которым владел А.С. Пушкин.
Стоит перелистать, например, изданный А.А. Кретовым и Л.Н. Матыциной «Морфемно- морфонологический словарь языка А.С. Пушкина»[28]*, чтобы увидеть...
