последний, кого я вообще вижу. Перекошенное страданием юношеское лицо постепенно обрело черты Годзиллы, и этот урод всю ночь пытался меня поймать. Совсем не для задушевной беседы. Требовал романтической прогулки при луне на заброшенном кладбище, где было свободно одно уединенное местечко. Прямоугольной формы, размером… Нет, даже вспоминать не хочу.
Утром Димка отправился на работу в темных очках, откровенно жалея поставщиков нашей фирмы, знать не знающих о черных сторонах моей души. Им, бедолагам, прежде чем войти в мой кабинет со своими предложениями, следовало бы уяснить, что всякое сопротивление моим доводам бесполезно. Решающее слово все равно за мной. В форме действия «Р-раз! И в глаз». Уж как он сам уговаривал меня ночью проснуться и не орать. Причем уговаривал в благих целях — избежать массового нашествия соседей. Ан нет! Несмотря на родственные связи, получил сполна. Странный способ выражения благодарности.
Я не нашла в себе сил встать с кровати. Позвонивший мне с работы Максим Максимович (не иначе как по Димкиной просьбе) великодушно разрешил попритворяться эту пятницу душевнобольной. Отгулов хоть отбавляй, пора расходовать, а в моем репертуаре оправдательных моментов отсутствия появилось что-то новенькое.
— Чего всю ночь орала-то, Ефимова? — весело поинтересовался шеф.
— У каждого свои собственные развлечения, — буркнула я и зевнула.
— Не надо намеков! Мои развлечения не в ущерб моему здоровью.
— Правильно. Они в ущерб моему. Каждый раз выдумывать для твоей жены причины отсутствия ее мужа на работе до полуночи, а порой и в выходные дни…
— Ты, Ефимова, лучше поспи, от тебя даже на расстоянии несет негативом.
На том и договорились.
Проснулась я от мелодии мобильного телефона. Вернее сказать, не совсем проснулась. Звонила Наташка и пыталась выяснить, где я нахожусь.
— Как где? На работе, — бездумно откликнулась я, так как хорошо помнила, где должна быть. Вот что значит чувство ответственности и профессионализм!
— А почему у тебя городской номер не отвечает?
— Занят, наверное… — Я со смаком зевнула, распахнула глаза и умолкла.
Через тридцать секунд Наташка, открыв своими ключами дверь квартиры, была около меня и силой пыталась отнять от моего уха молчащий мобильник.
— Я все поняла! Ты просто сменила рабочий кабинет, теперь ведешь прием, не слезая с койки, — съехидничала подруга.
Я разом вспомнила весь ночной кошмар. Пока она соловьем разливалась на тему поминания в качестве верного средства для неуспокоившихся покойников, я потихоньку приходила в себя.
— Твой бывший любимый решил, что ты слишком глупа для выполнения его настойчивых просьб. — Слова у меня ронялись медленно, каплями, и тут же впитывались в Наташкино сознание, как в песок. — Он со своими кошмарными предложениями переметнулся от тебя ко мне. Я отчаянно защищалась. Результат бессонной ночи не только на моем, но и на Димкином лице. Не думаю, что Димке приятно будет услышать правду. И потом, ставить любимому мужу четкую печать под хирургический глаз из-за твоих ошибок молодости не комильфо!
— Чего?!
— А ничего! Жизнь после смерти должна быть светлой и радостной, а твоего Кириллова что-то в ней не устраивает. Наверное, он великий грешник. Еще одну такую ночь я не переживу. Если к тебе наведается, уточни, что ему от нас надо, и заодно передай, что я с посторонними по ночам шастать по кладбищам не буду!
— Придется ждать начала рабочей недели. Вовка по выходным в ночное не ходит.
— Ну да. Сил набирается!
Я долго пугала Наташку подробностями сновидения. Заметив, что лицо подруги приняло стойкий голубовато-белый цвет, предложила немедленно действовать.
— Обязательно, — согласилась Наташка. — Начнем с посещения туалета, потом решим, что делать дальше. Нет, сначала я раздвину тебе шторы, при солнечном свете лучше живется.
Солнца за окном уже не было — укатилось в сторону да еще отвлеклось на примерку пушистого облачка. Тем не менее ужас минувшей ночи растерял свою магическую власть и принял оттенок саднящей неприятности. Дальше все пошло в ускоренном темпе. Позвонил Димка и поставил ультиматум: или я прекращаю смотреть по вечерам фильмы ужасов, или… Впрочем, он тут же добавил, что альтернативы нет. Разумеется, я согласилась, оценив его, а заодно и свою деликатность. Не стоило вынуждать мужа прибегать к угрозам крайнего порядка — например, приведение меня в норму в дурдоме. По логике, мне придется обидеться, а это в корне меняет дело — Димка из обиженного превратится в обидчика.
Пока я взбадривалась кофе, Наташка вычислила по компьютеру адрес вдовы и дочери Кириллова. Район Царицыно. Не столько далеко, сколько неудобно добираться. Мало того, я поймала себя на том, что панически боюсь метрополитена: как только пройду через турникет, обязательно начну выискивать Годзилл. А кто, как говорится, ищет… Даже если не найду, поездка равносильна вечернему просмотру самого навороченного в плане ужасов фильма. Нет. Двум фильмам. Вот так с ума и сходят.
— Ладно, поедем на машине, — глядя на меня, вздохнула Наташка. — Даже хорошо, что Володька с Тамаркой разменяли свою квартиру, соседи по старой наверняка бы меня узнали. Вопросов и сплетен не оберешься.
— Подожди, давай сначала скатаем на квартиру самого Кириллова, — заволновалась я. — Пробей заодно и его адрес.
— Эк тебя прихватило… Ты имеешь в виду кладбище?
Я снисходительно улыбнулась:
— А у него теперь там установлен номер домашнего телефона, сведения о котором имеются у тебя в наличии? Наталья на секунду сосредоточилась, глубокомысленно сказала сама себе «Ага!» и тут же заявила, что мне не мешало бы окончательно проснуться. Какой смысл глазеть на закрытую дверь бывшего жилища Кириллова, адрес которого она выяснила и без моей подсказки?
— Хотя… Да! Есть же там какие-нибудь положительные бабульки, которые знают о других больше, чем о себе, а поделиться накопленными знаниями им не с кем. Вот только мне совершенно не хочется представляться бывшей одноклассницей.
Наташка невольно взъерошила волосы.
— Представься троюродной сестрой Кириллова. Из глухого таежного поселка.
— Почему из глухого таежного? — Распахнув глаза по максимуму, подруга скроила на физиономии маску искреннего возмущения.
— Потому что ты без вещей. В отличие от столицы, в тайге чемоданы не воруют. Похоже, у тебя вещички сразу умыкнули. Прямо на вокзале.
— А может, они у меня в машине лежат?
— Извини, я ошиблась. В тайге тоже научились воровать. Откуда ты, дитя тайги, увела «Шкоду» со столичными номерами?
— Ир, не морочь голову, а? Три минуты тебе на сборы, пять минут — мне. Бутово… Бутово… Когда-то там жили Корольковы. Ладно, не будем ворошить другое прошлое. Это Бутово от старого места жительства Кириллова далековато будет. Похоже, Володька так и не смирился с новым районом проживания. Но на мой взгляд, кладбище несравненно хуже Бутова.
Наталья уже открыла дверь, намереваясь выйти, когда ее догнал мой вопрос:
— А ты не знаешь, где Кириллов работал?
— Говорил, что в ФСБ. Врал, наверное. Знаешь, мне трудно поверить, что он стал капитально поддавать. Может, и не врал, а? Действительно в ФСБ работал?
— Ну, если туда такой строгий отбор… Давай не будем гадать на растворимом кофе. Мои три минуты истекают.
— Какая проблема! Возьми пять моих.
Не прошло и часа, как мы уже катили в Бутово. Сначала молча и сосредоточенно, затем нехотя разговорились. Надо же было как-то коротать время в пути. Разговор намеренно вели на темы, совершенно посторонние, не имеющие к цели поездки никакого отношения. В частности, на тему: «Надо уметь
