соблюдению тишины. При этом носились туда-сюда, что-то роняли, возили табуретками по полу…
— Ну я же говорила, что она уже не спит, — с довольным видом отметила Наташка, отрываясь от кружки кофе и подмигивая мне левым глазом. Больше никого за столом не было. Неужели подруга научилась проводить сеансы одновременной болтовни разными голосами, да еще сама с собой?
Увернувшись от прямого попадания солнечного луча, я вежливо поинтересовалась, с какими напутствиями для меня господин Ефимов отбыл на работу. Стоит ли мне незамедлительно огород городить на даче, свой собственный, и перетаскивать из московской квартиры вещи. Чьи, не сказала умышленно. Во всяком случае, не мои и не с моей помощью.
— Мужайся… — прыснула подруга, исходя мелкой кофейной пылью. — Ефимов, как Карлсон, пять минут назад улетел, но обещал вернуться. Вместе с новым ремнем для ременной передачи. Старый постоянного Димкиного ворчания не выдержал и вроде бы лопнул. Или почти лопнул. Перед отъездом Дмитрий Николаевич просил меня помочь ликвидации негативных последствий его ночного недержания. Я сказала, что это невозможно, пусть вместо тебя ищет другую…
— То есть?.. Что значит «другую»?! — вскинулась я и вынужденно умолкла, заслышав приближающиеся голоса Кириллова и Виталия.
— Ну, раз ты так возмущаешься, значит, я с поручением справилась. О! Члены антикризисной коалиции. Впрочем, нет смысла их представлять, с ночи они нисколько не изменились. Запаздываете, господа. Мы уже все уладили.
— Доброе утро, — добродушно поздоровался со мной Кириллов, а Виталик бодро улыбнулся и сочувственно подмигнул правым глазом. В ответ я моргнула обоими. — Ну что, Ирочка, ждем Диму, завтракаем и уезжаем? Ему удалось на сегодняшний день освободиться.
— Зачем? — удивилась я.
— Ир, прекрати демонстрацию протеста! — скривилась Наташка. — Свои отношения с Ефимовым выясняйте дома.
— Интересно! А я где?
— Там, где у тебя не все дома! Кстати, вам не мешало бы прикупить зубных щеток для гостей. Так, рассаживайтесь, ребята. Ефимова ждать не стоит, у него будет отдельный завтрак.
Упорно не покидая дивана, я сидела и ничего не понимала. За столом шла неторопливая беседа на тему истинных ценностей в семье. Неужели меня воспитывают? На сей раз коллективно. С чего ж это решили, что я хорошо поддаюсь внушению?
Димка появился неслышно, сразу подошел ко мне и, поцеловав в висок, поинтересовался, выспалась ли я хоть немножко. Кажется, вполне искренне. Точно так же я выразила ему свою признательность за проявленную заботу. И живо спросила, куда мы все собираемся ехать.
— Не все! Маринка звонила! — с набитым ртом сообщил Виталик. — Она вместе с матерью отсиживается в коттедже ближайшей подруги Тамары Васильевны, Александры Петровны Груниной.
— Моей бывшей одноклассницы, Сашки Груниной, я тебе о ней рассказывала, — подчеркнула Наташка. — Ир, я удивляюсь, как твоя интуиция не подкинула этот простейший вариант! Жалко, что сама она на полгода улетела. Хотелось бы тебе ее показать. Фигура… Ну ты знаешь.
— Боже мой!.. — простонала я и закрыла лицо ладонями. Досчитав до десяти, поняла, что для успокоения маловато, поэтому дала обратный отсчет. Уже вслух.
Обозвав ноль «зеро», решила с присутствующими тоже не церемониться.
— Самоубийцы!!! — рявкнула так, что у Димки выпала на диван коробка конфет. Я медленно обвела «членов антикризисной коалиции» уничтожающим взглядом. И если лица Наташки и Виталика выражали… А ничего они не выражали. Застряли на середине пути к самовыражению. В отличие от них лицо Владимира Родионовича выражало полное понимание.
— Димочка, садись рядышком, только не на конфеты. Спасибо тебе, любимый. Мой «взрыв» к тебе не относится, имеет направленное действие — свалить с копыт долой логику некоторых, на которых не будем показывать пальцами.
Димка послушно сел, я тут же подвинулась к нему поближе. Он с трудом вытащил из-под меня коробку конфет. Я незамедлительно перед ним извинилась за то, что оказала некоторое сопротивление. Неправильно поняла его намерения.
— В день отлета Елизаветы Марковны провожающий ее Виталик видел в аэропорту упомянутую Александру Петровну Грунину, — доложила я всем и потребовала от молодого человека подтверждения.
— Видел, — радостно согласился он. — В VIP-зале. Мельком. Причем не сразу узнал. Только вчера в машине, когда вы, Ирина Санна, попросили вспомнить — вспомнил, что машинально отметил знакомую личность. Я ее до этого и видел-то всего раза два. А ночью во сне вспомнил и признал окончательно. В общем, уже всем доложил… Кроме вас, Ирина Санна.
— Лучше поздно… — мрачно отреагировала я, приходя к выводу, что разбудили меня все-таки не сразу после того, как прилегла отдохнуть. — Могу тебя «поздравить». В аэропорту ты видел не Грунину, а призрак своего окончательного расчета с собственной жизнью. Либо с отсрочкой платежа — если бы загремел на зону за наркотики, либо… Ну последнее мы вчера едва не схлопотали. Ты очень легко отделался. Теперь наводящий вопрос: тебе не приходило в голову, почему Маринка позвонила только сейчас? Целых пять дней минуло с момента ее отъезда в безопасное место!
Виталик не ответил, только покосился на Кириллова, и тот сделал ему успокаивающий знак рукой. Мол, держись, парень, все нормально.
Я непонимающе пожала плечами — чего ж тут нормального? Судя по всему, мое выступление несколько запоздало, Кириллов успел во всем или почти во всем разобраться.
— Грунина никогда не выказывала тебе своих чувств? — спросила я у Владимира.
— Да нет… Просто иногда пыталась примирить нас с Тамарой.
— Ну конечно… Этакий добрый ангел. Судя по тому, как ее описала Наталья, Александра Петровна не могла даже надеяться на каплю интереса к своей персоне с твоей стороны. Но и примириться с тем, что рядом с тобой будет другая женщина, тоже не могла. Наталья, оставь свои грузовые перевозки в покое. Ты мне чайной ложкой сотню новых маршрутов по столу проложила. Окунись в воспоминания молодости и вынырни с готовыми ответами на мои вопросы. Сашка Грунина всегда была твоей лучшей школьной подругой?
— С чего ты взяла? Просто мне было ее жалко. А после того как я поступила в медучилище, мы практически даже не перезванивались. Сто лет. Ты к чему это клонишь?
— К тому, что Грунина прилипла к тебе тогда, когда на тебя обратил внимание Володя Кириллов, и отлипла сразу же после того…
— Ирка, давай не будем ворошить мое прошлое. Я все поняла. Вовке надо возвращаться с того света и восстанавливать дружеские семейные отношения с Тамаркой. Самое трудное — реализовать первую часть моего предложения. А вторую беру на себя. Главное, есть та, на которую можно свалить всю вину за развал семьи. Не сомневаюсь, что Сашка постоянно разжигала в Тамарке пламя ревности, не удивлюсь, если она внушала ей мысль о том, что мы с Кирилловым продолжаем встречаться. Отсюда и ненависть ко мне Маринки. Нет, я это так просто не оставлю!
Наташка разошлась так, что не помогали никакие уговоры. Даже Димкины. Если бы к ее пылающей праведным гневом физиономии поднести какой-либо горючий материал (то же прощальное письмо), он моментально бы вспыхнул. Кто желает, может считать это самовозгоранием. Сочувствие только усиливало Наташкины всполохи. Лично я в уговорах не участвовала. Не первый год вместе. Все по плану. Пик активности подругой достигнут, следующий этап — слезы. Прольются благодатным дождем, вот и остынет.
Перекрывая общий гомон, я крикнула:
— Как думаете, Грунина действительно улетела на Кипр?
Откликнулся только Виталик:
— А хрен ее знает!
Я тихо пробормотала, что указанный им источник абсолютно ненадежен. И нарвалась на замечание мужа, уши которого, похоже, работали во всех направлениях.
