И то верно, банки у мамы большие, пятилитровые, тащишь такую банку из холодильника, пыхтишь, прижав к груди, а то очень уж тяжёлая. А в холодильник они все не помещаются, поэтому папа относит их в подвал, где у каждой квартиры есть своя деревянная клетушка. В подвале всегда холодно, даже жарким летом, но взрослые жалуются друг другу, что прорастает картошка и время от времени лопаются банки с забродившими вареньями. А в соседнем подъезде у одного дяденьки лопнула какая-то 'брага' - невкусная, должно быть, вещь, потому что соседи жаловались, мол, он теперь весь подвал 'провонял'.
В общем-то, ничего сложного не было. Занять очередь, попрыгать часок в классики у крыльца Грызмага, не забывать приглядывать за той женщиной, за которой занимала, а потом влиться с толпой в зал с колоннами. Выбить в кассе чек и у прилавка получить у толстой Ведьмы завёрнутую в промасленную бумагу 'колбаску' крышек, и бежать домой, следить за больной сестрой. Можно командовать и распоряжаться, ведь полномочия на 'старшую в доме' она получила от самой богини-королевы. То-то завтра похихикают пушистики, полюбовавшись на сопливую Королевишну!
Толпа у магазина была довольно большая. Классики, нарисованные недавно неподалёку от крыльца, заняла толпа. Не выспавшиеся взрослые тёти почему-то уже ругались визгливыми голосами. Похоже, выясняли, кто первым очередь занял - обычное дело! Стоять было скучно, да и день, похоже, обещал быть жарким, несмотря на то, что утренняя прохлада пока не уступала позиции. Маринке повезло, её окликнула соседская баба Лена, которая стояла в первых рядах. Тётки и бабки вокруг начали, было, ворчать, но баба Лена пристыдила их и ловко соврала, что Марина принесла ей деньги, как они, мол, с Маринкой вчера и договаривались. 'По-соседски, - сказала баба Лена, - по-дружески. А то мне до пенсии ещё три дня, вот Маринкина мама мне пятьдесят копеек и одолжила. Молодец!'
В очереди откликнулись, в том смысле, что - да! - молодец Маринкина мама, не пожадничала денег для старушки. В общем, пронесло. Маринка честно отдала бабе Лене пятьдесят копеек монеткой. На монетке был изображен Ленин, стоящий на какой-то бочечке с поднятой кверху рукой, совсем, как на памятнике у вокзала. А потом, переминаясь с ноги на ногу у самой витрины и со скуки разглядывая банки 'Килька в томате', выставленные пирамидой, Маринка почувствовала, как шершавая тёплая бабушкина ладонь тихонько сунула ей монетку обратно в руку, а потом ласково потрепала за ухо. На душе сразу стало хорошо… даже непонятно почему, ведь Маринка всё равно влезла в очередь нечестно. Однако в восемь лет так легко отмахнуться от неприятных мыслей! Маринка пристроилась к холодным железным перилам, ограждавшим витрину снаружи Грызмага, думая, что если толпа и шарахнется в её сторону, то всегда можно быстро пролезть за перила и встать между ними и стеклом.
Вот и словила ворон бедная Маринка, зазевалась, замечталась… толкнули её у самой кассы и рассыпала она все деньги, которые зажала в кулаке. Кое-как, уворачиваясь от толстых и худых ног в самой разнообразной женской и старушечьей обуви, собрала она с помощью Бабы Лены почти всю мелочь.
- Ну, вот и славненько, - сказала запыхавшаяся баба Лена. - Давай скорее, отбивай чек!
В очереди вдруг зашумели и заорали незнакомые бабки и тётки… их-то с бабой Леной очередь прошла давно. В магазине волновалась и напирала огромная толпа. Хорошо, хоть, стояли неплотно, можно было протолкнуться, да только всё равно растащило маленькую Маринку и щуплую бабу Лену в разные стороны. Оказалось, что два соседних отдела тоже начали выдавать крышки, вот и ломанулись люди с улицы, перемешав все очереди, нарушая все договорённости и стремясь к двум работающим кассам.
- Мне за крышки! - пискнула Маринка, вывалив из потного кулачка все собранные с пола деньги в тарелочку высокой кассы. В начале учебного года ей приходилось вставать на цыпочки, чтобы увидеть в тарелочке сдачу. Мама, посылая дочерей в магазин, старалась дать денег ровно, без сдачи, но иногда приходилось, пыхтя, выгребать монетки, торопясь от нетерпеливых взглядов очереди. Зато сейчас она подросла и уже не подпрыгивала перед кассой. Почти взрослая!
Надменная и противная Ведьма-кассирша, видневшаяся в высоком окошке, восседала где-то чуть ли не в облаках. Конечно, лучше было бы оказаться у другой кассы, где сидела красавица Зиночка, вечно путавшаяся в счёте, но куда теперь было протискиваться сквозь толпу?
- Не хватает, - равнодушно сказала Ведьма. - Пятьдесят копеек не хватает. Следующий!
- Как, не хватает? - пискнула Маринка, похолодев и машинально взяв деньги.
- Вот так! - ответила Ведьма. - Забирай свои гроши и пусти следующего.
- Ну, так отбейте ей крышки на все оставшиеся деньги, - предложила стоявшая за Маринкой худенькая женщина. - Пусть неполная 'колбаска' будет, подумаешь…
- Ты ещё поучи меня, давай - рявкнула мгновенно налившаяся багровой злостью Ведьма. - Может, вам ещё по одной крышечке продавать?! Умные все стали, уже плюнуть некуда в магазине - в образованную попадёшь!
В поднявшемся хоре ругани и криков Маринку отодвинули в сторону, чья-то сумка нечаянно съездила её по голове, а потом наступили на ногу. Маринка шарахнулась в сторону и хотела завизжать, что-то холодное и тёмное вдруг поднялось в её душе. Ей чудился палец, указующий на неё, ей слышался ледяной мерзкий голос: 'Вот она, эта девчонка, которая теряет деньги и лезет без очереди в магазин! Она дерзко полагает, что кто-то будет распаковывать аккуратные 'колбаски' крышек, чтобы глупая Маринка смогла купить крышек на пятьдесят копеек меньше, чем приказала ей богиня-королева-мать!'
Даже в восемь лет Маринка понимала в глубине души, что всё это глупости, что надо проталкиваться ко второй кассе и слёзно просить красавицу Зину, что надо хотя бы отыскать в толпе кого-нибудь знакомого и разреветься, взывая о помощи…
Однако вокруг бушевала ссора. Одна тётка уже стукнула другую тётку 'колбаской' по голове и та заорала толстым голосом. 'Как пожарная сирена!' - говорил, бывало, отец, да только сейчас это было совсем не смешно.
- А мне, значит, по осени крышки не нужны, да?! У меня, значит, типа ни детей, ни хозяйства! - заорал кто-то над головой и толпа вдруг сгустилась. Маринка почувствовала, как в спину ей вдавилось чьё-то колено и закричала от боли.
- Ребёнка задавили! - взвизгнули рядом и толпа дернулась в другую сторону. Маринка сдавленно охнула… как вдруг колено, ужасно давнув напоследок, рывком переместилось куда-то в сторону, а сильные руки подхватили её и выдернули из толпы, несчастную и перепуганную, как маленькую редиску с грядки.
- Садись-ка мне на шею, - сказал молодой дяденька со светлыми голосами, не по-уральски загорелым лицом и голубыми глазами. Не дожидаясь Маринкиного согласия, он усадил Маринку, - её оттоптанный и грязный сандалий смазал по лицу незнакомой орущей тётки, - и протиснулся к крайней колонне. Там он поставил Маринку за прилавок, рядом с дверью 'Служебное помещение', подмигнул и сказал:
- Стой здесь, красавица, а то задавят, как мышонка. Подожди немного, когда толпа рассосётся, а потом и уходи.
Наверное, он подумал, что Маринка пришла в магазин с кем-то из взрослых, а не сама по себе. Маринка хотела попросить дяденьку, чтобы он помог ей пробиться ко второй кассе, но тот уже пропал в толпе. Стоя в уголочке, между колонной и стеной, где ни она не видела толпы, ни толпа её, Маринка немного поревела, потом достала из кармана шортиков оставшиеся деньги и тщательно пересчитала. Точно! Полтинника с Лениным не хватало!
'Ну, что же за растяпа ты, дочь!' - строго сказала мать где-то в голове.
'Зачем ты, принцесса-тетеря, деньги в кулаке-то держала?' - спросила Королевишна.
- Потому что… затем… чтобы не украли, - пробормотала Маринка и села на корточки, прислонившись спиной к колонне. Что делать, она не знала.
- Не толпитесь, на всех всё равно не хватит! - злорадно орала Ведьма из своей противной стеклянной будочки кассы. Граждане покупатели отвечали гулом и явственно слышимыми ругательствами.
Посидев немного и вдоволь наслушавшись обрывков раздражённых и злых разговоров, бедная 'тетеря' осторожно выглянула из своего убежища. Толпа стояла плотно. На прилавке над головой Маринки растопырилось несколько пустых хозяйственных сумок, которые пристроили туда женщины из очереди.
Заглянув под прилавок, Маринка увидела стоптанные туфли, какие-то кривые ботинки и красные кеды, надетые на толстые шерстяные носки, а не на тонкий носок. На тонкий - это неправильно! Именно так говорила мама - кеды надо надевать на шерстяной носок, который хорошо впитывает пот. Тайком они с Иркой ворчали, ведь, как известно, шерстяные носки такие кусачие! Но сам принцип, сама идея не вызывали у них сомнений. Не позавчера ли глупый Генка натёр свои глупые ножищи, надев на пляже кеды
