34
Ребенок еще не говорит. Когда же он заговорит? Действительно, речь — показатель развития ребенка, но не единственный и не самый главный. Нетерпеливое ожидание первой фразы — доказательство незрелости родителей как воспитателей.
Когда новорожденный в ванночке вздрагивает и машет руками, теряя равновесие, он говорит: «Боюсь», — и необыкновенно интересно это движение страха у существа, столь далекого от понимания опасности. Когда ты даешь ему грудь, а он не берет, он говорит: «Не хочу». Вот он протягивает руку к приглянувшемуся предмету:
«Дай». Губками, искривленными в плаче, защитным движением руки он говорит незнакомому: «Я тебе не верю», — а иной раз спрашивает мать: «Можно ему верить?»
Что есть внимательный взгляд ребенка, как не вопрос «что это?». Вот он тянется к чему-то, с большим трудом достает, глубоко вздыхает, и этим вздохом, вздохом облегчения, говорит:
«Наконец-то». Попробуй отобрать у него добытое — десятком оттенков он скажет: «Не отдам». Вот он поднимает голову, садится, встает: «Я работаю». И что есть улыбка глаз и губ, как не возглас «о, как хорошо жить на свете!».
Он говорит мимикой, языком образов и чувственных воспоминаний.
Когда мать надевает на него пальтишко, он радуется, всем корпусом поворачивается к двери, теряет терпение, торопит мать. Он мыслит образами прогулки и воспоминанием чувств, которые испытал на ней. Младенец дружески относится к врачу, но, заметив ложку в его руке, моментально признает в нем врага. Он понимает язык не слов, а мимики и интонаций.
— Где у тебя носик?
Не понимая ни одного из трех слов в отдельности, он по голосу, движениям губ и выражению лица понимает, какого он него ждут ответа.
Не умея говорить, младенец умеет вести очень сложную беседу.
— Не трогай, — говорит мать. Он, невзирая на запрет, тянется к предмету, чарующе наклоняет головку, улыбается, смотрит, повторит ли мать свой запрет построже или, обезоруженная его изощренным кокетством, уступит и согласится.
Еще не произнеся ни слова, он уже врет, беззастенчиво врет. Желая избавиться от неприятного гостя, он подает условный знак, сигнал тревоги и, восседая на известной посудине, победно и насмешливо поглядывает на окружающих.
Попробуй в шутку дурачить его, то протягивая, то пряча предмет, который ему хочется получить, — он не рассердится и лишь в редких случаях обидится.
Младенец и без слов умеет быть деспотом, настойчиво добиваться своего, тиранить.
35
Очень часто на вопрос врача, когда ребенок заговорил или пошел, смущенная мать робко дает приблизительный ответ:
— Рано, поздно, нормально.
Ей кажется, что она обязана помнить точную дату такого важного события, что малейшая неточность уронит ее в глазах врача. Я говорю об этом, чтобы показать, сколь непопулярно у большинства понимание того, что даже при точном научном исследовании определить приблизительную линию развития ребенка удается лишь с трудом, и сколь распространено школярское стремление скрыть свое незнание.
Как понять, когда младенец вместо «ам», «ан» и «ама» впервые сказал «мама», вместо «абба» —«баба»? Как определить дату, когда слово «мама» связывается в восприятии ребенка именно с образом матери, а не кого-то другого?
Младенец подскакивает на коленях, стоит при поддержке или самостоятельно, опираясь на край кроватки, минуту стоит без всякой помощи, сделал два шага по полу и множество — в воздухе, передвигается, ползает, двигает перед собой стул, не теряя равновесия, только начинает ходить, то ходит, то ползает, наконец пошел. Вчера ходил, целую неделю ходил и вдруг снова разучился. Надоело, потерял вдохновение. Упал, испугался, теперь боится.
Непредвиденный двухнедельный перерыв.
Головка, бессильно опущенная на материнское плечо, — доказательство не тяжелой болезни, а любого недомогания.
Ребенок в каждом новом движении похож на пианиста, которому для успешного исполнения трудной композиции необходимо хорошее самочувствие, полное равновесие; похожи даже исключения из этого правила. Бывает и так: ребенок «уже заболевал, но и виду не показывал, даже, может, больше обычного ходил, играл, разговаривал», дальше — самообвинение: «Я и подумала, что мне только кажется, будто он заболел, и пошла с ним погулять», самооправдание «такая погода была чудная», и вопрос: «Как вы думаете, это могло ему повредить?»
36
Когда ребенок должен ходить и говорить? — Когда ходит и говорит. Когда должны резаться зубы? — Именно тогда, когда режутся. И темечко должно зарастать только тогда, когда оно зарастает. И спать ребенок должен столько, сколько ему нужно, чтобы выспаться.
Но ведь нам известны эти нормы. В любой популярной брошюре переписаны из справочников эти мелкие истины для всех детей разом и враки — для твоего одного.
Ведь есть новорожденные, которым требуется больше сна и меньше; бывают ранние зубы (гнилые с момента появления) и поздние здоровые зубы здоровых детей; темечко у здоровых детей зарастает и на 9 -м, и на 14-м месяце, глупые нередко начинают болтать раньше, умные иной раз долго не говорят.
Номера пролеток, кресел в театре, срок уплаты за квартиру — чего только не выдумали люди для порядка. Все это, конечно, нужно знать, но на того, в чьем солдафонском уме, воспитанном на полицейских параграфах, зародится мысль подчистить живую книгу природы, на того свалится тяжкое бремя тревог, разочарований и неожиданностей.
Я считаю своей заслугой, что никогда не отвечал на приведенные выше вопросы рядом цифр, которые я назвал мелкими истинами. Ведь не то важно, какие зубы режутся сначала — нижние или верхние, резцы или клыки, — каждый, имеющий календарь и глаза, может установить это, важно понять, что такое живой организм и что ему нужно, — это и есть искомая большая правда, к ней можно прийти только в процессе исследований.
Даже добросовестным врачам приходится выработать две манеры поведения: для разумных родителей они ученые, имеющие право на сомнения и предположения, трудные задачи и интересные проблемы. Для авторитарных — безучастные гувернеры: от сих до сих, и отметка ногтем на странице букваря.
— По ложечке через каждые два часа.
— Яичко, полчашки молока и два бисквитика.
37
Внимание! Или мы сейчас договоримся, или навсегда разойдемся. Каждая мысль, которая жаждет ускользнуть и укрыться, каждое слоняющееся само по себе чувство должны быть усилием воли призваны к
