потому что надо было пропустить сплавной лес.
А вода уже начинает подыматься. В весеннее половодье присыпать камень нельзя, а не присыпать — страшно… Расчет очень проблематичный. Следи за ряжем, как он себя ведет, — дрожит, не дрожит, а если дрожит, то как дрожит. А дрожать он должен, потому что под ним бьет вода…
Местные жители наблюдали с берега:
— Зря время переводят. Мало им порогов в Карелии, еще один хотят сделать.
Из Управления Белбалтлага в правление Мурманской железной дороги послали по линии извещение, чтобы позаботились о воде для станций.
Местным жителям сообщили, что скоро реки Выг не будет — Тунгуда и Сорока пусть готовят колодцы.
Жители смеялись:
— Испокон веков была река и впредь будет.
Размеренно, без суматохи, плотники из бригады Вельманова вбивали последние железные скрепы в соединенные крест-накрест ряжевые срубы.
— Раз, два-а, взяли!..
И первый ряж лениво подался с насиженного места. Между работающими скользил Пустовойт — руководитель работы.
— Налегай, да ровнее. Каток-то под правый борт подложи. Уронишь этого идола, канал тебя ждать не будет.
…С плотов и баркасов полетели внутрь ряжа увесистые осколки диабазовой скалы. Под тяжестью их сруб медленно спускался на дно реки, а возбужденные первой победой люди забирались на самый верх качающегося еще сруба и наращивали на него новые венцы, пока днищем своим ряж не опустился на подводные камни.
Послали второе уведомление, что реке Выг скоро конец.
Жители ответили:
— Хватит, уж слышали.
По проложенным на новом мосту рельсам забегали вагонетки. Они останавливались у пролетов между ряжами и сбрасывали в воду многопудовые осколки взорванного диабаза. Выг разбивался о камни на мелкие струйки, но продолжал борьбу, находя себе дорогу через зазоры.
Земля была верным союзником гидротехники.
Она заполняла собой пустоты между гранями камней и создавала поперек течения непроточные стены.
Наступающие ударники грабарками и тачками подбрасывали на земляную петлю, стягивающую шею Выга, все новые и новые кубометры. Ударники топтали грунт ногами, утрамбовывали его окованными болванками, загоняли в дно остроконечные сваи.
Но река все-таки жила.
Восьмидесятиметровый по ширине своей Выг принужден был устремлять воды в четырехметровый пролет между ряжами, единственный, оставшийся незасыпанным. Сюда-то и была направлена вся предсмертная злоба реки.
Строители были уверены в своей окончательной победе и не ожидали удара в спину. А старый Выг собрался с силами и на глазах застывшего от неожиданности Пустовойта сдвинул с места центральный, главный опорный ряж № 5.
С хрустом разломило крепко сколоченное сооружение. Верхушка его, прихваченная мостовыми креплениями, повисла в воздухе. Корпусом же своим тысячепудовая махина покорно опрокинулась на соседний ряж.
В тот день и в ту ночь весь лагерь был поднят на ноги. И Андрейка Бугаев, вместе с лучшими ударниками трассы, бросился на прорыв. Выг снова был укрощен.
Пришел наконец день, когда перегороженный клетками из деревянных брусьев с каменной засыпкой Выг не смог прорвать плотину — она стала глухая.
Вода за плотиной убывала. Рыба, не успевшая уйти из обжитых мест, била хвостом о голые камни.
Удивленные жители оглохли от неожиданной тишины. Последними каплями плакал умирающий водопад.
Лагерники корзинами таскали рыбу в бараки. Более предприимчивые раскладывали костры, собираясь готовить уху. Засолили шесть пудов первосортной семги.
Жители увидели обычное дно с обычными обкатанными валунами, и все же новый мир вынырнул из-под воды.
Легковерам казалось, что их жизнь почти не изменилась. Построили плотину — и все. Они еще не ощущали, как канал вторгся в их быт, в их жизнь, в их будущее. Они ужинали не в охотку и спать долго не ложились, все чутко прислушиваясь — может еще зашумит водопад.
Скептики предсказывали, что плотину прососет. Мыслимая ли вещь — перекрыть реку и держать такое озеро. У людей еще по привычке шумела в ушах река, и они настороженно приподнимали палец. Все замолкали, и становилось невыносимо тихо.
Тогда, не сговариваясь, люди двинулись к плотине. Была северная ночь, одна из тех, которые принято называть белыми. Около плотины стоял часовой. На плотине сутулая тень смотрела в сторону Выга. Ветер размывал волосы, хлопал длинными полами шинели. Крестьяне узнали Успенского. Они замолкли и стали отступать от плотины.
Успенский повернулся в их сторону.
— Смотрит, пойдем, — позвал чей-то робкий голос.
Успенский, перепрыгивая по ряжам, по шатким настилам, шел к ним.
— Ну? Хотите посмотреть? Не бойтесь, — воду заперли крепко. — Он протянул руку первому шагнувшему к нему на мостки.
Выг был заперт. Вода подымалась.
Полоска воды между кормой и берегом увеличивается. Пристань Май-губы отходит. Катер режет волну.
Мы на озере Выг. Озеро длинно, широко. Название — водохранилище — к нему не подходит. Оно кажется необъятным, а между тем запасы воды вычислены, измерены, взяты на учет. Воды в озере мало. Беломорскому каналу нужно больше воды. В озере пять миллиардов кубометров, каналу требуется семь миллиардов.
Гидротехнические сооружения — плотины и дамбы — поднимут горизонт озера с восемьдесят второй горизонтали до восемьдесят девятой и даже до девяностой. Это значит, что к моменту пуска канала озеро поднимется на семь метров.
Плотина у Надвоиц, закрывшая выпадение Верхнего Выга, Май-губские, Аетиручейская дамбы уже делают свое дело. Горизонт озера Выг повышается с каждым днем. Ежесуточно вода поднимается в среднем на два сантиметра. С июля по август она поднялась на метр.
На первый взгляд это незаметно, но мы знаем — вода поднимается.
Озеро спокойно, неподвижно. Один за другим возникают острова. Их много. Они покрыты густым лесом.
— Входим в зону затопления, — говорит заместитель начальника четвертого участка ББВП.
Два дерева стоят в воде.
— Затонувший остров, — поясняет моторист. — Две недели назад мы по нем ходили.
Сучья на деревьях обрублены по самый верх, и кажется, что деревья оставлены только как вехи.
— В прошлом месяце все дороги знал, а теперь, — разводит руками капитан, — все перепуталось. Старые острова ушли под воду, новые — появляются каждый день. Вот, смотрите, Гранитный остров. Третьего дня на нем еще лес был. А сейчас лесной утиль дожигают.
Люди в белых парусиновых плащах с капюшонами на голове, с палками в руках тормошат костры.
Большой остров. Поля засеяны рожью и овсом. Дома без крыш, наполовину разобранные, имеют
