обойтись. Итакъ ненависть вооружается противъ самой благопристойности, хотя она должна быть бол?е разсмотр?на со стороны оказывающаго ее, нежели пріемлющаго. Но они думаютъ вс?, какъ меня ув?ряютъ, что остается, только одно средство къ прес?ченію оскорбленій. Итакъ я останусь жертвою мученія. Что выиграетъ онъ своею безразсудностію, и какую изъ сего получитъ выгоду, для своихъ нам?реній. {* Читатель можетъ вид?ть въ XXXVІ письм?, какія были причины побудившія Г. Ловеласа прі?хать въ церковь.}
Всего бол?е опасаюсь я, чтобъ сіе явленіе не предв?щало отважн?йшихъ предпріятій. Если онъ осм?лится показаться зд?сь, какъ безпрестано на то требуетъ отъ меня позвол?нія, то я трепещу, что бы, не было пролитія крови. Для изб?жанія таковаго б?дствія я бы лучше позволила себя погребсти живую, если бы не было другаго средства.
Они вс? сов?туются. Догадываюсь что д?ло идетъ о моихъ писмахъ, съ самаго утра собрались сюда, и по сему то случаю мои дядья были въ церкв?. Я къ теб? пришлю списки съ сихъ двухъ писемъ, если можно въ тоже самое время послать и отв?ты. Сіе же письмо есть не что иное, какъ изображеніе моего страха и ожесточенія противъ того челов?ка, которому я должна оный приписать.
Письмо XXXI.
Тщетно будеть меня побуждать ты и твои товарищи {* По мн?нію сочинителя, сіи дв? особы переписывались часто между собою по Римскому штилю. И потому не почитали за обиду употребляемыя съ об?ихъ сторонъ вольности. Часто они приводятъ въ своихъ письмахъ н?которыя м?ста изъ лутчихъ своихъ стихотворцевъ, которыя переведены прозою.} возвратиться въ городъ, пока сія гордая красавица будетъ содержать меня въ неизв?стности. Если я до сего времени получилъ какой нибудь усп?хъ, то симъ одолженъ ея заботливости о безопасности т?хъ, коихъ я весьма многія им?ю причины ненавид?ть.
Итакъ пиши, говоришь ты, если не хочешь ?хать. Подлинно я могу писать и безъ всякаго затрудненія; хотя бы им?лъ или н?тъ, о чемъ писать. Сіи строки будутъ сему доказательствомъ.
Братъ моея богини, какъ я теб? сказывалъ, у Г. Галла учинилъ меня опять своимъ соперникомъ; челов?къ нимало не опасный по виду и качествамъ, но страшный по своимъ представленіямъ. Онъ чрезъ свои предложенія овлад?лъ сердцами всей фамиліи Гарловъ. Сердцами! сказалъ я. Вся фамилія ихъ не им?етъ, выключая той, которая меня пленила. Но сія несравненная душа находится теперь заключенною и гонимою отцемъ самымъ суровымъ и самовластн?йшимъ челов?комъ, по внушенію кичливаго и надменн?йшаго брата. Теб? изв?стны ихъ нравы; и потому я не буду о семъ марать бумаги.
Но можешь ли ты вообразить странн?е сего, какъ быть влюбленнымъ въ дочь, сестру и племянницу такой фамилію, которую я в?чно долженъ презирать, и чувствовать умножающеюся свою страсть, не отъ презр?нія, гордости жестокости обожаемой красоты, но отъ препятствій происходящихъ по видимому отъ ея доброд?тели? я наказанъ за то что не хитрой лицем?ръ, за то, что не стараюсь о своей чести, за то что позволяю злословію противъ себя изрыгать ядъ. Но нужно ли мн? лицем?рство. Мн?, который въ состояніи овлад?ть вс?мъ, лишь только покажусь, и притомъ съ угодными для себя условіями, мн? который никогда не внушалъ страха безъ чувствительнаго соединенія владычествующей любви? стихотворецъ сказалъ:,,что доброд?тель не что иное есть, какъ театральная роль, и что тотъ который кажется доброд?тельнымъ, поступаетъ бол?е по своему искуству, нежели по склонности.
Изрядно; итакъ я принужденъ употребить сіе искуство, если хочу понравиться такой женщин?, которая истинно заслуживаетъ удивленіе. Въ самомъ д?л?, для чего приб?гать къ сему искуству? не ужели я не могу себя исправить? Я им?ю толь.о одинъ порокъ. Что ты скажетъ о томъ Бельфордъ? Если какой смертной знаетъ мое сердце, то только ты одинъ: ты его знаешь; по крайн?й м?р? столькоже какъ и я. Но ето гнусный обманщикъ; ибо оно тысящу разъ обольщало своего господина. Своего господина? сего то я не могу сказать. Я уже лишился свободы съ той минуты, какъ увид?лъ въ первый разъ сію ангельскую красоту. Въ прочемъ я къ могу былъ расположенъ по описанію ея нрава; ибо сколькобъ сами ни были чужды доброд?тели, надобно быть безумнымъ, что не удивляться ей въ другомъ челов?к?. Пос?щеніе сд?ланное мною Арабелл?, какъ я теб? говорилъ, было ошибкою дяди, который почелъ одну сестру за другою, и которой вм?сто того, чтобъ привесть меня къ божеству, коей слава поразила меня по моемъ возвращеніи изъ путешествій, показалъ мн? простую смертную. Съ великимъ трудомъ могъ отказаться; столько то я находилъ привязанности и старанія въ сей сестр?. Я опасался только разорвать дружбу съ такою фамиліею, отъ которой над?ялся получишь богиню.
Я теб? сказывалъ, что любилъ одинъ разъ въ своей жизни, и думаю, что сія любовь была чистосердечна. Я говорю о первой моей юности, и о сей знатной кокетк?, коей в?роломство, какъ ты знаешь, хот?лъ я наказать во вс?хъ т?хъ женщинахъ, которыми бы мн? случай позволилъ обладать. Думаю, что для исполненія сего желанія, довольно въ различныхъ климатахъ принесъ жертвъ своему мщенію. Но воспоминая прежнее мое состояніе и сравнивая оное съ настоящимъ положеніемъ, я принужденъ признаться, что не былъ еще никогда влюбленнымъ.
Какъ же могло статься, спросишь ты меня, что я будучи столько ожесточенъ, за то что былъ обманутымъ, не преставалъ питать своей склонности къ любовнымъ д?ламъ? я тебя о томъ ув?домляю, сколько могу вспомнить. Ибо надобно начать отъ дальнихъ обстоятельствъ. Подлинно другъ мой, ето произошло отъ сильной склонности къ новизн?. Стихотворцы своими небесными описаніями столько разгорячили мое воображеніе, сколько божественная Кларисса воспламеняетъ теперь мое сердце. Они возбудили во мн? охоту писать о богиняхъ. Я хот?лъ только показать опытъ новаго моего жара въ Сонетахъ, Елегіяхъ и Мадригаллахъ.
Мн? нужна была Ириса, Клориса и Силвія. Надобно было дать моему купидону крылья, стр?лы, молнію и весь піитическій приборъ, представить мечтательную красоту, и пом?стить ее тамъ, гд? другіе никогда бы не думали найти; я часто приходилъ въ зам?шательство, когда богиня моя новаго покроя не столько была жестока, нежели сколько свойственно было жалобному тону моего Сонета или Елегіи.
Сверхъ того другое тщеславіе соединено было съ моею страстію. Я отлично былъ принимаемъ вс?ми женщинами. Будучи молодъ и надмененъ, ласкалъ себя т?мъ мучительствомъ которое производилъ надъ ихъ поломъ; обращая на ту или другую свой выборъ, которой д?лалъ дватцать ревнивыми. Вотъ мое увеселеніе, которымъ я тогда тысячу разъ наслаждался. Я взиралъ съ совершеннымъ удовольствіемъ на негодованіе соперницы, за ставлялъ стыдиться не одну красавицу; вид?лъ многихъ терзающихся, можетъ быть о той свобод?, съ какою другою обращалась лично съ молодымъ вертопрахомъ, который не могъ вм?ст? вс?мъ оказать такой милости.
Словомъ сказать, гордость, какъ я теперь познаю, побудила меня бол?е, нежели любовь отличать себя наглостями, посл? какъ я лишился своей кокетки. Я почиталъ себя ею любимымъ, по крайн?й м?р? столько, сколько думалъ ее любить. Самое тщеславіе мое ув?ряло меня, что она не могла въ томъ себ? воспрепятствовать. Таковой выборъ одобренъ былъ вс?ми моими друзьями, которые желали меня вид?ть околдованнымъ, ибо они уже прежде не полагались на мои любовныя правила. Они говорили, что вс? женщины придворнаго обхожденія, которыя любятъ танцы, п?сни и музыку, были привержены къ моей компаніи. Въ самой вещи, знаешь ли ты кого нибудь, Белфордъ, (я боюсь, что бы не показать тщеславія) который бы танцовалъ, п?лъ и игралъ на инструментахъ столько пріятно, какъ твой другъ.
Я никогда. не нам?ренъ предаваться лицем?рію, такъ что лучше желаю быть осл?пленъ т?ми качествами, которыя св?тъ во мн? признаетъ. Весьма удаленъ отъ притворства являемаго самолюбіемъ, отъ мнимой униженности и отъ вс?хъ подлыхъ хитростей, коими пріобр?таютъ почтеніе глупыхъ. Тщеславіе мое всегда будетъ откровенно въ т?хъ свойствахъ, коимъ я одолженъ самому себ?, каковы суть моя обходительность, мои р?чи, видъ, непоколебимое поведеніе, и вкусъ въ благопристойности, я могу почитать славою все то, что ни пріобр?лъ. Что касается до природныхъ моихъ дарованій, то не требую за нихъ
