мятежи сепаратистов, выступавших за отделение Бразилии от метрополии.
Заговоры креолов, разрозненные народные восстания и мятежи латиноамериканских патриотов, учащавшиеся по мере накопления опыта сопротивления колонизаторам, а также по мере обострения противоречий между слабеющими метрополиями и набиравшими силу колониями, до поры терпели поражение. Но к концу XVIII в. они стали сливаться в единый поток, отражая господствующие среди жителей колоний настроения. Широкие слои колониального общества, участвовавшие в освободительном движении, стали движущими силами Войны за независимость.
Расшатывало устои колониальной системы также ухудшение внешнеполитических позиций Испании и Португалии. Далеко не последнюю роль в успехе Войны за независимость сыграла благоприятная международная ситуация. Еще по результатам Войны за испанское наследство (1701–1714) Испании пришлось предоставить англичанам монопольное право ввоза в Испанскую Америку негров-рабов из Африки, согласившись также на создание британских торговых факторий в различных пунктах побережья Карибского моря. Это облегчило английским купцам и пиратам контрабандную торговлю с испанскими колониями в Вест-Индии и на побережье Карибского моря. Когда испанцы попытались усилить охрану побережий, стали арестовывать британские торговые суда и конфисковывать их груз, отношения с Англией вновь обострились. Англичанам удалось разрушить единство иберийских монархий. Португалия в ходе Войны за испанское наследство попала под влияние Англии. Как и в случае с Испанией, британцам удалось получить значительные торговые привилегии, как в самой Португалии, так и в ее американских владениях. В дальнейшем английские купцы установили фактическую монополию на торговлю с Бразилией.
В 1739 г. началась англо-испанская война. С началом общеевропейской Войны за австрийское наследство (1740–1748) английский флот, продолжая военные действия против Испании уже под предлогом ее союзнических отношений с Францией, в 1740–1742 гг. атаковал ряд прибрежных территорий Венесуэлы, Панамы и других колоний. В ходе Семилетней войны (1756–1763), англичане захватили Гавану и вернули ее Испании только в обмен на Флориду.
Испортив отношения с революционной Францией и вступив с ней в войну (1793–1795), испанская монархия потерпела поражение и от бывшего союзника и была вынуждена уступить контроль над своей частью острова Санто-Доминго. В довершение, возглавивший Францию Наполеон вновь втянул Испанию в анти-британскую коалицию, потребовал присоединиться к «континентальной блокаде», что было слишком опасно и противоречило интересам колониальной торговли. Он также поручил испанскому монарху оккупировать в 1801 г. союзную англичанам Португалию, окончательно лишив потенциального союзника на случай анти-колониальной войны. Не имея сил противостоять давлению Наполеона, Испания позволила втянуть себя в катастрофическую для ее связей с американскими владениями авантюру. В 1805 г. объединенный испанско-французский флот был фактически уничтожен у мыса Трафальгар британским адмиралом Нельсоном. Это сильно ослабило военные и транспортные возможности метрополии, придав дополнительную уверенность сторонникам Войны за независимость в колониях.
Что касается Португалии, то ее международное положение ослаблялось не только периодическими конфликтами с Испанией, но и во многом определялось интересами англичан, решавшими за ее счет свои задачи не только в Европе, но и в Латинской Америке. Десантные экспедиции английских войск на Ла- Плату в 1806–1807 гг., например, были произведены именно с территории португальской колонии Бразилии.
Внешние факторы стали сильнейшим катализатором идеологической подготовки колоний к вооруженной борьбе за свое освобождение.
Колониальные власти стремились изолировать испанские и португальские владения в Америке от всего остального мира, но прогрессивные идеи западноевропейского Просвещения все же проникали в Ибероамерику и способствовали активизации борьбы против колониального режима. Рост революционных настроений был связан с таким впечатляющим внешним фактором, как успех североамериканских колоний в борьбе с метрополией, гораздо более могущественной, чем Испания или Португалия.
Особенно сильное воздействие на просвещенные умы в колониях оказала Великая французская революция и труды ее идеологов. Накануне Войны за независимость в Ибероамерике развернулась острая идеологическая борьба. События в Испании были для нее дополнительным стимулом. От соотношения демократических и консервативно-феодальных сил в метрополии зависел исход интеллектуальных дебатов в колониях. Латиноамериканские креолы легко восприняли демократические идеи европейских просветителей. Наследники предприимчивых конкистадоров традиционно высоко ставили значение личной свободы, индивидуальной инициативы. Испанское свободолюбие и мятежный дух, закаленный в процессе конкисты, имели следствием существование в Новом Свете на протяжении всего колониального периода отчетливо выраженных сепаратистских тенденций.
Духовно-психологическое размежевание колониального общества с метрополиями сопровождалось расширением мировоззренческих горизонтов, формированием нового, креольского мировосприятия, дополнялось осознанием того, что в колониях существует отличная от Испании самобытная общность. Успехи в хозяйственном развитии стимулировали интерес к идеям экономического либерализма, свободной конкуренции в торговле и предпринимательстве. Приобщение американских колоний к мировому рынку помогало креольской элите осознать разительный контраст между экономикой иберийских монархий и других великих держав Европы, которые в тот период олицетворяли «современность», передовую техническую и экономическую мысль.
В XVIII в. в Латинской Америке утрачивали свою просветительскую роль созданные в колониальный период при дворах вице-королей объединения философов и политиков, королевские научные общества, привилегированные университеты, монашеские ордена. Создавались элементы «гражданского общества»: периодическая печать, объединения патриотической интеллигенции, масонские ложи, общества друзей европейских стран, креольские литературные кружки, на заседаниях которых обсуждались книги Вольтера, Мабли, Рейналя, Руссо. Косность и приверженность схоластическим догмам католической церкви, безраздельно господствовавшей в колониях и стремившейся удержать под контролем духовную и интеллектуальную жизнь общества, превращала некоторых участников освободительного движения в ярых атеистов, поклонников естественно-научного мировоззрения, последователей французских энциклопедистов.
Формировалось латиноамериканское Просвещение, органично впитавшее в себя достижения передовой общественной мысли Европы и окрасившее ее яркими красками латиноамериканской этно- конфессиональной специфики. Развитие образования и искусства в колониях, появление талантливых естествоиспытателей, педагогов, историков, этнографов, увлекавших креольскую молодежь передовыми идеями, способствовало формированию целого поколения выдающихся мыслителей и общественных деятелей, охваченных духом патриотизма и жаждой исторического творчества.
Революционно настроенная интеллигенция колоний болезненно переживала порабощенное положение Латинской Америки, искала ответа на вопрос о путях уничтожения колониального ига. В тайных кружках обсуждались книги европейских либералов, документы Великой французской революции. Эталоном оставалась революционная Франция. Залогом всестороннего прогресса стран Латинской Америки многие видные ибероа-мериканские просветители (эквадорец Ф.Х. Санта-Крус-и-Эспехо, колумбиец А.А. Нариньо, перуанец Х.И. Унануэ, бразильцы И.Ж. Алваренга Пейшото, К.М. да Коста) считали внедрение в колониальное общество европейских отношений и идей, перенос на американскую землю республиканских институтов. Показательно, что упомянутые латиноамериканские мыслители были знакомы с опытом Петра I в России, считали его образцом «просвещенного абсолютизма». Такой вариант приобщения к западному образу общественной жизни и организации производства, сложившийся в ходе длительной исторической эволюции и в уже готовых формах перенесенный на «свежую» почву иной цивилизации, виделся им вполне обнадеживающим.
Накануне войны наиболее выдающиеся представители передовых кругов Ибероамерики, такие, как революционный генерал М. Бельграно, Франсиско Миранда, энциклопедисты Ф.Х. де Кальдас, переводчик «Декларации прав человека и гражданина» А.А. Нариньо, А. Бельо, С. Родригес и другие знакомились с североамериканскими и европейскими образцами конституционных проектов, с произведениями идеологов Великой французской революции и трудами «отцов-основателей» США. Некоторые борцы за независимость имели личный опыт участия в европейских революционных войнах. Так, например, венесуэлец Франсиско Миранда сражался в армии Вашингтона, а затем в рядах французской революционной армии. В 17861787 гг.
