кто обитает в Ядре. Разве тебе об этом не известно?
Тот, с кем общался Защитник, стоял сейчас в командном центре под дулом лучемета, смотрел в глаза мятежников и ясно понимал, чем грозит ложная информация. Сказанное им было не ложью, но ошибкой, искренним заблуждением, говоря иначе. В бездонной памяти Защитника отсутствовали сведения о мире, где пребывал сейчас Глеб Соболев. Более того, Защитник знал, что его владыки, если их можно обозначить этим термином, не сотворяли хранилищ для каких-либо рас, включая человеческую. Подобный акт находился вне сферы их понятий. Слишком большая дистанция отделяла их от обитателей планет – не в пространстве и времени, а в смысле логики и разума.
Но его раздумья не касались семипалых и ситуации с ценной особью Глебом Соболевым.
– Я проверю, – молвил Защитник. – Если он мертв, я вернусь. Ждите.
В его ладонях вспыхнули молнии, ударив в модуль трансгрессии.
Теперь корабль не мог открыть портал и убраться из Солнечной системы.
Глава 22
Город
Госпиталь развернули в двух соединенных переходом нефритовых башнях. В первой, что была повыше, размещались палаты, во второй – четыре операционные, приемный блок, аптека и другие служебные помещения. Раненых везли со всех концов, и медицинский персонал – врачи, сестры и санитары – трудился в три смены. Врачей среди многотысячного населения острова оказалось не слишком много – надо думать, медики вполне преуспевали на Земле и не стремились куда-то переселяться. Те, кто нашелся, не всегда имели подходящую квалификацию – скажем, что мог сделать в операционной ветеринар, диетолог или санитарный врач?.. Таким Глеб поручил первичные осмотры, перевязки и лекарства, а те, кто умел держать в руках иглу и ланцет, резали, шили и едва не валились с ног от усталости.
Раны, нанесенные оружием пришельцев, были ужасны. Пораженные в грудь, живот, спину или голову погибали на месте, от многих ничего не оставалось, кроме кучки праха и обгоревших костей, и заботились о них не медики, а погребальная команда. У тех, кому повезло больше, были ожоги и раны конечностей; тут приходилось резать, безжалостно отсекая мертвую плоть, и молиться, чтобы не началась гангрена. С гангреной Глеб в прошлом встречался не раз, усвоив на практике суровую заповедь хирургов: лучше отрезать лишнее, но не допустить заражения. Делая очередную ампутацию, он думал, что остров никогда уже не будет прежним раем; кладбища с сотнями убитых и десятки инвалидов – долгая память о пришествии чужих. Многое переменится, если удастся выжить, а в ином случае не будет и памяти. Жили тут хоббиты-невысоклики, и погибли; жили люди, и погибли тоже. Остались груды скелетов и черепов…
Грустные мысли, но работать они не мешали, работа шла сама по себе. Трудился Глеб без ассистентов, и у стола с ним находились двое: Тори и Сара Геллер. Тори подавала скальпели, иглы и зажимы, вытирала ему лоб и делала перевязки, а Сара, настоящая медсестра из Израиля, быстро научилась шить, накладывать шины и давать наркоз. Толковая женщина! В прошлой жизни, в клинике Хайфы, она ставила пациентам градусники и колола в мягкую часть.
Кроме инструментов и вполне приличного набора лекарств были у Глеба и кое-какие приборы, тонометры, кардиографы и даже целый реанимационный комплекс. Все, что можно, он выдоил из репликатора, только самой малости не хватало – Бранко, Воислава, Слободана Хотича и других коллег из Сплита. А еще лучше, военных хирургов, с которыми он работал на Кавказе… Но людей и вообще живых созданий репликатор производить не мог. К счастью! Трудно сказать, что случилось бы, появись на острове тысяч десять клонов.
– Клещи! – сказал Глеб, и Тори подала ему нужный инструмент.
Он перекусил три ребра, раздвинул их и осмотрел верхушку легкого. Редкий случай, небольшие ожоги… Нужно лишь срезать омертвевшую ткань… Потом – пневмоторакс, и каверны зарастут в течение нескольких месяцев… Повезло человеку!
– Скальпель! Пинцет!
Он принялся обрабатывать пораженный участок. Сара Геллер, включив отсос, удаляла черные, похожие на сажу хлопья и мелкие обгоревшие осколки ребер. Альвеольное кровотечение было незначительным, пациент дышал с хрипом, но ровно.
– Давление? – спросил Глеб.
Тори подкачала тонометр, доложила:
– Девяносто пять на шестьдесят.
– Приемлемо.
Глеб очистил рану минут за сорок и начал скреплять ребра зажимами. Раненый, могучий темнокожий мужчина с курчавой бородой, носил имя Джапангарди, но охотно отзывался на уменьшительное Джа. Австралийский абориген, в прошлом фермер, разводивший крокодилов, а нынче лучший охотник на острове. Луч эмиттера угодил ему под мышку – к счастью, на излете, с дальнего расстояния.
Закончив с ребрами, Глеб осмотрел поврежденную кожу на правом боку. Шить нельзя, ожог в две ладони, нить или скобки не удержатся… Есть коллоид – не так надежно, но если забинтовать покрепче, края, даст бог, не разойдутся…
Он залил рану антисептиком, обхватил Джапангарди за плечи и осторожно приподнял.
– Бинтуем, девочки. Я его придержу.
Тори и Сара принялись в четыре руки наматывать бинты. На губах Джапангарди вздулся и лопнул пузырь, но крови в слюне не было.
Глеб вздохнул с облегчением.
Забинтовали. Тори вытерла Глебу лицо мокрой салфеткой.
– Давление?
– Девяносто восемь на шестьдесят четыре.
– Неплохо! Будет жить.
– Крепкий воин, – одобрительно сказала Тори.
– Дитя природы, – добавила Сара. – Таких у нас немного – один австралиец, один чероки, два бушмена… Остальные в основном горожане.
– Берем!
Глеб снова приподнял пациента за плечи, женщины – за ноги.
Переложили на каталку. Отдышались – Джапангарди был тяжелым.
– Сара, в палату его. И везите следующего.
– Тебе нужно отдохнуть, Дон, – сказала Тори.
– Я уже отдыхаю.
Глеб стянул перчатки, бросил их в тазик и опустился на табурет. Сара и Тори потянули каталку из операционной.
Небо за полупрозрачной зеленоватой стеной вдруг озарилось багровыми вспышками, и он невольно вздрогнул. Третий день корабли плоскомордых летали над архипелагом, жгли растительность, пытались отыскать селения островитян, сбрасывали в лес убийц с лучеметами. Город, затаившийся в ущелье, был в относительной безопасности, и ночами сюда переправляли по воздуху женщин и детей. В горах нашлось несколько надежных убежищ – искусственные пещеры, вырубленные еще невысокликами в незапамятные времена. На острове величиной с земную Исландию хватало потаенных мест, укрытий среди гор и лесной чащи, а влажный климат препятствовал сильным пожарам. К тому же отряды самообороны действовали все успешнее, особенно с тех пор, как инженерам удалось собрать несколько базук и пару ракетных установок. Получив это оружие, ополченцы сбили два зонда и забросали гранатами плоскомордых, пытавшихся сжечь поселения на юге острова. Но, несмотря на мелкие победы, настроение в Щели царило невеселое – кажется, магистраты понимали, что можно выиграть битву, но проиграть войну. Шансы проигрыша были велики – три гигантских корабля висели над планетой, вселяя неуверенность и страх. Никто не знал, что случится завтра, продолжат ли пришельцы жечь леса, или зальют остров ядовитым газом, или отправят весь архипелаг в морские бездны. В магистрате обсуждали эвакуацию на континент и северные острова, но будет ли там безопаснее?.. Ситуация могла стать критической – вдруг чужаки уничтожат все живое, пустив в ход ядерные бомбы или что-то еще пострашнее.
– Где ты, Йокс? – пробормотал Глеб, взирая на черные дымы, что вставали над краем ущелья. – Где
