1990-е годы терзали гражданское население на территории бывшей Югославии. Стычки с использованием легкого и тяжелого оружия и террористические акты против гражданского населения были в порядке вещей с обеих сторон. Довольно долгое время Палестина находилась под британским мандатом, но теперь под нажимом, в частности, еврейского терроризма англичане готовились выйти из игры. Англичане, вынесшие на своих плечах тяжкое бремя борьбы с Гитлером, в Палестине выступали в другой роли — роли мучителей евреев, например, потому что препятствовали высадке на берег огромного числа еврейских беженцев, прибывающих морем из Восточной и Центральной Европы. Еврейское население, большей частью иммигранты начала XX века, и окружающие арабские страны находились, как упомянуто выше, в состоянии «ни мир, ни война», которое время от времени разгоралось в настоящую войну.
На Фольке Бернадота возложили задачу обеспечить длительный мир между арабами и евреями. Посредством установления границ и посредством «шагов, создающих доверие». Значит, нужно было предложить границы, приемлемые для обеих сторон. Как всегда, ситуация осложнялась тем, что арабские страны не могли прийти к согласию и между собой.
Неоднократно говорили, что посредничество Фольке Бернадота, который вовсе не был интеллектуалом, никак не могло обеспечить мир в этом уголке планеты. На самом деле вообще ни один человек на свете не сумел бы примирить противников именно там и именно тогда. Отвечая на вопрос посла США, как шведская сторона смотрит на кандидатуру Фольке Бернадота в качестве посредника, начальник политического отдела МИД, вышеупомянутый Свен Графстрём, вполне здраво ответил, что эта «миссия абсолютно безнадежна». Министр иностранных дел Унден[189] решил, что Фольке Бернадот сам должен решить, браться ли ему за эту миссию. «Когда я связался с Бернадотом по телефону, он сразу же сказал, что задача необычайно увлекательная. Именно такой реакции я и опасался. Моих возражений и предостережений сугубо частного характера он не услышал. И, по-моему, это ужасно. Ведь речь-то идет не о скаутском поручении!» — подытожил растерянный Графстрём. Он и не представлял себе, насколько окажется прав.
14 мая 1948 года было провозглашено Государство Израиль, и в грянувшей войне израильтяне закрепили и расширили свою территорию. Мало-помалу настал мир, настал потому, что арабские страны поняли: развязанная ими война безнадежно проиграна, по крайней мере на этот раз; и обе уставшие от войны стороны были только рады достичь «мира» любой ценой. Но это было много позже. Когда Фольке Бернадот прибыл в Палестину, конфликт как раз начался — набирающий скорость товарный состав, который ничто не остановит.
Вдобавок Фольке Бернадот фактически являлся лишь половиной парной упряжки, которую весьма хитроумно задействовала ООН. Графа Бернадота, человека королевского рода, привыкшего как к обстановке элитарных салонов, так и к разрухе израненной войной и разваливающейся Германии, с его королевским престижем и вполне заслуженной славой героя человечества, с его уверенностью в себе и авторитетом, дополняла крупная фигура — американец д-р Ралф Банч[190]. Один шведский журналист, в ту пору очень молодой, имя которого мы по соображениям милосердия называть не будем, описывал Банча как «кругленького невысокого чернокожего профессора, симпатичную пешку в мозговом тресте Бернадота». На самом-то деле как раз Банч и был мозгом в означенном тресте. Эти два очень разных человека подружились и успешно сотрудничали, однако первый разработанный «исходный документ», ставший для Бернадота гибельным, подготовил именно Банч. И убийцы Фольке Бернадота, по их словам, понимали, что «застрелили не того». Но «не тех» стреляли постоянно; многие из команды Фольке Бернадота погибли от пуль, гранат и фугасов.
Фольке Бернадот прекрасно сознавал, что живет в долине смертной тени. Когда он в последний раз ехал в Израиль, то, как говорила его жена, боялся как ребенок. Вечером они на коленях молились Богу. Добрый скаут, он обсудил с нею все практические меры касательно похорон, к которым она должна быть готова, если его убьют. Если сопоставить ее рассказ о его смертельном страхе, о понимании опасности, с каким он жил, и рассказы других о его оптимизме, бесстрашии и спокойствии, то отчетливо видишь, сколь необычайным человеком все ж таки был Фольке Бернадот.
Исходный документ, или «первый план Бернадота», оказался катастрофой. Банча упрекать незачем — причиной фиаско означенного плана стало в первую очередь то, что никто не мог предвидеть, что немногочисленное еврейское население (около семисот тысяч человек) выкажет такую силу перед лицом объединившихся арабских стран с населением если не в сто, то в пятьдесят раз больше. План разрабатывали в расчете на маленькую, слабую еврейскую сторону, а не на Давида, который в схватке сразил Голиафа.
Вот почему план содержал пункты вроде того, что Иерусалим останется у арабов. Это и многое другое возбудило среди евреев лютую ненависть к Фольке Бернадоту.
Наряду с крупной еврейской «организацией самообороны» Хаганой, которая позднее трансформировалась в армию Израиля, существовали две нелегальные, подпольные террористические организации — «Иргун», насчитывавшая 1000–2000 членов, и «Лехи», насчитывавшая 100–200 членов, возможно, максимум 400. «Лехи» представляла собой наиболее непримиримую группировку, в Швеции она известна под названием Лига Штерна, по имени своего создателя, польского еврея Авраама Штерна, погибшего в 1942 году в стычке с английскими солдатами.
Террористическую организацию «Иргун» возглавлял Менахем Бегин [191], а в руководстве «Лехи» состоял Ицхак Шамир[192]. В ту пору оба находились на нелегальном положении и (более или менее энергично) разыскивались «официальной» израильской полицией. Много-много позднее оба они побывают на посту премьер-министра Израиля.
Обыкновенно террористы отличаются достойной подражания целеустремленностью и чудовищно скверной способностью к политическому анализу — чем больше идейного пыла, тем хуже анализ. «Лехи» не составляла исключения. Штерн пытался наладить сотрудничество ни много ни мало с Гитлером, а его преемник Ицхак Шамир впоследствии недвусмысленно заигрывал со Сталиным и порой высказывался прямо как член Коминтерна.
Весь Израиль презирал и ненавидел Фольке Бернадота за его план, который, собственно, был лишь «исходным документом». «Лехи» решила убить Бернадота.
Штаб Фольке Бернадота располагался на Родосе. Выезжая в Израиль, он очень тщательно следил, чтобы весь ооновский персонал, и он в том числе, был без оружия. В принципе решение совершенно правильное, хотя не в последнюю очередь стоившее ему жизни. «Лехи» проведала об этом, что, понятно, весьма облегчило организацию убийства. Достаточно было нескольких террористов, которые, сидя в джипе, подкараулили ооновские машины. Террористы остановили конвой, высмотрели Бернадота и застрелили его. Французский полковник Андре Серо, находившийся в той же машине, бросился вперед, попал на линию огня и тоже погиб, хотя намерения убить его террористы не имели.
С политической точки зрения убийство, по-видимому, ничего не значило для той проблемы, которая интересовала террористов. Наоборот, глупая и отвратительная акция вызвала бурю возмущения, без которой вновь созданный Израиль предпочел бы обойтись. Важным последствием убийства и дальнейших событий, как говорят квалифицированные эксперты, явилось и то, что Израиль привык игнорировать реакцию окружающего мира. Хотя такое развитие было все равно неизбежно, учитывая истребление Гитлером шести миллионов евреев, обращение англичан с еврейскими беженцами и бессилие ООН в палестинском конфликте.
И шведское, и израильское дознание впоследствии пришли к выводу, что полиция молодого израильского государства действовала в розыске убийц Фольке Бернадота весьма вяло. Те, что были схвачены, после суда сидели в тюрьме недолго.
В более широкой перспективе можно сказать, что израильское руководство вело себя умно. В стране существовало несколько сотен наглых террористов, сформировавшихся в то время, когда евреи в Палестине были отданы на произвол британских властей. Если бы только что созданное Государство Израиль начало на них охоту, то не миновать бы насилия, кровопролития и раскола, тогда как ситуация отчаянно требовала максимального единства. Могла вспыхнуть настоящая гражданская война. Хотя Давид Бен-Гурион[193] и израильское руководство искренне осуждали отвратительный акт, они были практичными политиками и считали, что снисходительность может утихомирить террористов. Конечно, Израиль бы только выиграл, прекрати они террор сразу, с провозглашением государства, но этого достигли лишь через несколько месяцев, и Фольке Бернадот стал невинной жертвой опоздания. Шведские
