письмовник; где шедевр, а где макулатура? Конечно, все зависит от программы. Ведь шахматная машина не перебирает все возможные ходы, она останавливает свое внимание только на разумных вариантах. Критерий выбора подсказывает ей программист. Но как быть с критерием художественной ценности? Кто подскажет машине-поэту или прозаику математически выверенный критерий художественной ценности? Как она узнает, что созданное ею произведение ценно? Фактический камень преткновения — создание машины-писателя, а не графомана.
Впрочем, ученые и не ставят себе такой цели. Если они пытаются сделать машину-писателя, то это не для того, чтобы она заменила собою писателей. А лишь для того, чтобы выявить диапазон возможностей машины и применить их там, где это действительно необходимо. Где мозг человека не может действовать так быстро, как нужно, или не в состоянии пропустить через себя огромный поток информации.
Создание свифтовских машин — это важная веха на пути кибернетического поиска. Парадоксы и крайности бесценны для науки — они твердо ставят точки над «и», особенно наглядно показывают, что можно, а чего нельзя даже всемогущей науке.
И так же, как литераторы любят ввергать своих героев в невероятные конфликты, чтобы ярче выявить их характеры, так и ученые зачастую придумывают для своего изобретения самые причудливые применения, которые должны раскрыть всю глубину идеи. Ученые подставляют их под перекрестный огонь коллег, чтобы убедиться в прочности своих творений, сталкивают эти идеи с прошлым и будущим; гиперболизируют их; ищут меру, познавая чрезмерность.
Как радиомастер, который в последнем отчаянии вдохнуть жизнь в заупрямившийся приемник, бьет его кулаком, и приемник — о чудо! — вдруг отвечает ему благодарным миганием затеплившихся ламп, так и ученый без устали и жалости испытывает свою идею, «бьет» ее по самому больному месту, и, если она выдержит, ее творец уверен: она будет жить, она взвалит на свои плечи бремя нерешенных проблем.
…Как следует из одного газетного сообщения, сегодняшние машины-недоучки, пользуясь экспериментом Гулливера, могут служить пусть курьезным, но вполне практическим целям.
Перед одной американской фирмой, выпускающей на рынок ассортимент фармацевтических и химических товаров, встала проблема наименования новых изделий. Выйти из положения помогла одна из новейших электронных вычислительных машин. В машину ввели некое множество одно— и двусложных комбинаций букв и окончаний. В результате их соединений машина могла по определенным правилам легко образовать 4 250 000 различных слов средней длины. Тогда из первоначально взятых
30 окончаний выбрали 10. Вычислительная машина менее чем за 2 часа заполнила 19 страниц новыми словами, составив целый словарь. Теперь владельцы фирмы имеют богатый выбор названий товаров и, пишет газета, «смеют надеяться, что полученные с помощью электронной вычислительной машины наименования будут столь же популярны, как аспирин или пенициллин».
ЧЕЛОВЕК — МАШИНА
Совет по кибернетике работает двенадцать лет, им проведено множество конференций, семинаров, изданы тысячи статей, сотни книг по самым разным аспектам кибернетики, и полки рабочего кабинета Берга все полнятся и полнятся документами, отражающими работу Совета. Среди них — «Проблемные записки» и отчеты секций. Пишутся они каждой секцией каждый год. Это рапорт о проделанной работе. С каждым годом тома сводных отчетов секций становятся все толще и толще.
«Наконец-то вышли из печати “Проблемные записки”
16 секций Совета по кибернетике, — писал мне недавно Берг, — один полный комплект посылаю Вам. Это огромная работа Совета. Мы разослали “Записку” по всем нужным адресам с просьбой прислать отзывы, дополнения или исправления.
После внесения поправок мы издадим их еще одним тиражом.
Я считаю эту работу очень важной — в ней отражены все наши достижения, все наши потребности, весь спектр работ в области кибернетики».
Просматривая эти тома, по-настоящему понимаешь, какой гигантской, какой разветвленной сетью проблем занят Совет. Кибернетика завязала в тугой узел такие далекие друг от друга сферы человеческой деятельности, так столкнула интересы, переплела потребности, объединила технические средства, что это иногда кажется просто невероятным. Что общего между юриспруденцией и математикой, бионикой и семиотикой, между человеческой печенью, сердцем и маятником часов?
Однако же они звенья одной цепи. «Проблемные записки» показывают это выпукло и убедительно. Здесь и математические вопросы кибернетики, и теория надежности, здесь проблемы наиболее эффективного использования транспорта, и кибернетика биологическая и медицинская, здесь кибернетические аспекты химии, психологии, экономики, права, общие проблемы организации. И каждая из этих проблем дробится еще на ряд более мелких, идущих вглубь к конкретным задачам науки, техники, жизни.
Некоторые названия новых наук еще очень непривычны.
Ну, например, что такое инженерная психология? Я инженер, но не вполне понимаю, почему психология, которая специально изучает человека, и инженера в том числе, требует возведения в ранг особой науки, если к ней добавлено слово «инженерная»… Да и при чем тут кибернетика?
Просматривая внимательно отчет этой секции, выясняешь, что «инженерная психология» — раздел науки, посвященный главным образом системе «человек — машина». Она рождена потребностью сегодняшнего дня. Если проблеме электронных быстродействующих машин уже около двух десятков лет, то проблеме «человек — машина» вдвое меньше. В таком виде задача только-только вырисовывается. Но, оказывается, это главная проблема будущего, потому что машина все больше взаимодействует с человеком в сложных процессах производства.
Это относится ко всем быстротечным процессам, где человек не успевает вовремя среагировать, где он не обладает должной пропускной способностью, то есть не может своевременно переработать поступающий извне поток сведений.
Берг, как военный, особенно четко представляет себе всю сложность современных способов ведения войны. Человек, управляющий современным боем, не в состоянии оценить со всей полнотой быстро меняющиеся условия сражения: изменения численности войск, количества оружия, неожиданные маневры противника, и вовремя принять наилучшее решение. Особенно это относится к летчику, участвующему в схватке с вражескими самолетами.
Ведь в наши дни скорость самолетов превышает скорость звука, а скорость ракет недаром называется «первой космической», «второй космической». Реакция пилота вступает в единоборство с препятствием, поставленным самой природой. Человек в условиях современного воздушного маневра не в состоянии угнаться за быстро меняющейся обстановкой, у него нет времени подумать, сопоставить, проанализировать ситуацию. Он просто не успевает сделать все сложные расчеты, выбрать лучший маневр при изменении тактики, скорости и направления вражеских самолетов. Здесь, конечно, эффективнее быстродействующая машина, которая не только с колоссальной скоростью учтет все возможные положения вражеских самолетов, изменения условий боя, расход боеприпасов и горючего, но и будет автоматически управлять самолетом, разгадывая и учитывая намерения противника. Такая машина должна быть быстрее человека и не глупее его.
А там, где человека заменить нельзя, его надо тренировать на земле, готовить к тем ситуациям, которые могут ждать его в воздухе, в космосе.
Но при тренировке, оказывается, недостаточно контролировать реакцию летчика или космонавта на показания шкал или циферблатов. В основу тренировки кладется наука о функциях всей сложной системы «человек — машина». И надо научиться отбирать людей — не каждый способен к выполнению той или иной задачи. Профессиональные тесты — очень важная вещь. Правда, одно время за границей ими чрезмерно увлекались, не привлекая специалистов. Задачи, которые предлагались претенденту на скромную должность продавца или бухгалтера, служили темой для пародий. Так, в одном французском фильме группу людей заставляли делать гимнастику и задавали им ряд глупейших вопросов, которые могли лишь однозначно иллюстрировать, что сами экзаменаторы никак не годятся для своей роли.
Но правильные тесты позволяют надежно определить склонность к математике, физике, гуманитарным, наукам. Позволяют правильно отобрать людей, более чем другие способных быть летчиками, космонавтами. Поэтому среди многих тем, которыми занимается берговский совет, есть такие: «Автоматические тесты для измерения высшей нервной деятельности», «Определение общего
