ужаса, понял, что не мог придумать вопроса хуже. Теперь, когда он на собственном опыте познал то, что предшествует ПРИКАЗУ, он в точности знал, что чувствует сейчас Джоанна. Для него пытка закончилась, для нее — только началась.
— Да, милорд, благодарю вас.
Да, ей понравилось… примерно так же, как в тот день, когда он едва не побил ее.
— Не лги, Джоанна, — напомнил он. От его слов она вздрогнула, как от настоящего удара. Граф стиснул зубы. Лучше всего было оставить данную тему. Очевидно, по-настоящему Джоанна не желала унизить его. Это была проверка, но вот выдержал ли он эту проверку, сказать было трудно, потому что от Джоанны сейчас было невозможно добиться внятных ответов.
По крайней мере, он выдержал проверку в своих собственных глазах.
— Не желаешь прогуляться? Сегодня довольно теплый день для зимы, — вежливо предложил он.
— Что? — она ошарашенно поглядела на него.
— В парке красиво сегодня. Возможно, тебе понравится. Тебе нравится зима?
— Н-не знаю. Не очень.
— Я люблю первый снег. Лондон становится чище. Жаль, что ненадолго.
— Да, жаль. И… могу ли я сегодня остаться ночевать здесь?
— Да, пожалуйста, — странная просьба, совершенно неожиданная после всего, что было только что, но не та, которая доставила бы ему проблемы.
— У меня… у меня еще много дел сегодня. С вашего позволения, я пойду.
— Конечно, иди, Джоанна.
Он проводил ее взглядом. Она определенно спасалась бегством, но к чему тогда просьба остаться на ночь? Не следует ли ему подготовиться к худшему? Возможно, проверив сейчас, на что он готов пойти, к ночи она приготовит более детальный план… приказов. И граф вовсе не был уверен, что сможет зайти дальше, чем сейчас. Он даже не был уверен, что хоть когда-то будет готов повторить то, что сделал не более десяти минут назад. Но каких же просьб он тогда ждал от Джоанны, предоставляя ей право просить?
Остаток дня он проработал в библиотеке, то и дело отрываясь от бумаг и прислушиваясь к суете за дверью. С Джоанной встретился за ужином, но она была молчалива и тиха. Впрочем, в этом как раз не было ничего удивительного. Удивительно другое. Теперь в ее молчании он видел больше, чем раньше. Ее ожидание худшего ничем не проявлялось внешне — ни испуганным взглядом, ни нервным сглатыванием, — но он ощущал его как свое собственное.
— Пройдем в библиотеку? — предложил он.
Она посмотрела на него и подала руку.
— Да, милорд.
— Джоанна, я думаю, теперь нет нужды называть меня исключительно милордом. Гримстон, или даже Джордж, если тебе будет угодно, — добавил он с иронией.
Она изумленно посмотрела на него. Называть его по имени… сама эта мысль была столь невероятна, что переворачивала весь ее мир с ног на голову. Как можно называть по имени человека, с которым… который столько всего делал и еще будет делать с ней?! Но поскольку на предложение надо было как-то ответить, она выдавила из себя:
— Да, Гримстон.
— Благодарю тебя.
Они вошли в библиотеку, граф прикрыл двери, но не стал запирать их.
— Располагайся. Мне нужно написать несколько писем, ты можешь пока почитать.
— Что? — осторожно спросила она.
Господи Иисусе… Возможно, он был жесток в некоторых вещах, возможно, он был способен ударить ее, но он не хотел, чтобы она постоянно жила в этом изматывающем ожидании кары.
— Что угодно. Что ты любишь?
Она даже не пыталась скрыть свое удивление, словно вопрос о том, что же любит она, был изобретен не в этой вселенной.
— Я не знаю.
Граф вздохнул и подошел к ней совсем близко.
— Джоанна, я привел тебя в библиотеку не для того, чтобы развлекаться, и не для того, чтобы мстить. Мне действительно нужно написать несколько писем и я действительно предлагаю тебе что-нибудь почитать. Впрочем, если у тебя есть другие дела, ты можешь оставить меня одного. Возможно, перед сном я зайду пожелать тебе спокойной ночи.
Он поймал мимолетную вспышку страха в ее взгляде. Если бы не приглядывался и не знал, что искать, он бы ничего не заметил.
— И даже если ночью я попрошу тебя прийти в мою спальню, это будет просто из желания провести с тобой время, а вовсе не из мести. Тебе нечего бояться. У меня нет желания мстить.
Он очень хотел, чтобы она поверила ему.
— Хорошо, милорд, — покорно согласилась она. Он понял, что в глубине души она не поверила, но не подал виду.
— Замечательно. Итак, что ты любишь?
Она нервно облизнула губу. Итак, она по по крайней мере расслабилась рядом с ним достаточно, чтобы проявить свою нервозность.
— Не знаю. До истории Фанни Хилл, которую вы мне дали, я уже давно ничего не читала.
— Может быть, ты любишь вышивать? Или что-нибудь еще? Что заполняло твои дни во время первого замужества?
Он внимательно следил за ее лицом, улавливая малейшие оттенки чувств и эмоций, чтобы получить правильный ответ, а не тот, который она выразит словами.
— Ничего, — ответила она. — Я просто… жила.
Он мысленно заменил последнее слово на «выживала». Единственное, что можно делать, когда живешь в таком страхе. Ни на какие развлечения у Джоанны уже не оставалось душевных сил.
— Чем же ты любила заниматься до замужества?
— Я любила романы и… и стихи.
— Я думаю, ты найдешь здесь что-нибудь по своему вкусу, — он указал на одну из полок. — Устраивайся.
После он проводил Джоанну до ее спальни.
— Приходи ко мне через полчаса, — сказал он.
— Да, милорд.
За отпущенное ей время она привела себя в порядок и переоделась. После долгих раздумий решила надеть белый кружевной наряд. Сшит он был в виде платья с пышной юбкой, но наедвался и снимался не в пример легче. Жаль только, что у нее не было времени сделать подходящую прическу.
Когда она вошла, граф сидел в своем любимом кресле.
— Подойди ко мне, — мягко приказал он. — На колени. Руки убери за спину.
Выполнив все его приказания, она оказалась на коленях между его ног. Она смотрела ему в глаза, даже не сознавая, что нарушает прежние правила игры. Но и он этого не сознавал Его все устраивало так, как есть.
Он прриподнял ее подбородок, погладил пальцами по щеке.
— Ты очень красива сейчас.
И совершенно неожиданно для него Джоанна улыбнулась — робко, несмело, — но все же это была настоящая улыбка. В его жизни были женщины, которые улыбались в подобных позах. Но эта улыбка была дороже всех прочих.
Граф улыбнулся в ответ и поцеловал Джоанну. Она ответила на поцелуй, и ее глаза сами собой закрылись.
Он поднял ее с колен, сам встал с кресла и поставил ее на кресло на колени спиной к себе. Спустил верх ее платья до пояса. Руки Джоанны по-прежнему были сцеплены у нее за спиной, и потому ее грудь
