Она переоделась достаточно быстро, и последние десять минут просто сидела перед зеркалом, обдумывая все, что должна сказать. Потом вошла в спальню мужа, замирая от страха. Он стоял посреди комнаты, одетый только в халат. Он ждал ее. Джоанна остановилась перед ним. Он положил руки ей на плечи и склонил голову, чтобы поцеловать ее. Она отвернулась.
— Милорд, пожалуйста…
Гримстон поднял голову, тщательно скрывая разочарование, понимая, что поцелуя не будет.
— Да, Джоанна?
— Пожалуйста, не надо.
— Как пожелаешь. Я хочу спросить тебя, Джоанна: согласна ли ты сегодня выполнить свой супружеский долг?
— Нет, милорд.
— Может быть, я могу сделать что-то, чтобы ты передумала?
В прошлый раз, как помнила Джоанна, ему было достаточно только одного нет.
— Нет, я просто не хочу.
— Все, что ты захочешь, — пообещал он.
— Нет.
— Хорошо. В таком случае, давай спать.
Он направился к кровати, Джоанна осталась стоять на своем месте. Она стиснула в кулаках ткань своей сорочки.
— Милорд…
Он внимательно посмотрел на нее.
— Я хочу спать в своей постели. Прошу вас.
Граф не смог удержаться от вздоха, полного сожаления. Он сделал жест рукой в сторону ее комнаты.
— Как пожелаешь, Джоанна.
— Не только сегодня, — уточнила она. — Я бы хотела каждую ночь спать в своей спальне. Одна.
Он медленно кивнул. На первый взгляд эта просьба Джоанны не требовала от него каких-то невероятных усилий или унижений, но ему было невероятно сложно удержаться от уговоров, увещеваний и напоминаний о супружеском долге.
— Спасибо, милорд, — Джоанна одарила его коротким поклоном и повернулась к нему спиной, направляясь к двери, соединявшей их спальни. Он с глубоким сожалением смотрел, как она уходит.
Итак, граф знал ее месячный цикл, знал, что она не беременна от него и не может быть беременна от него, потому что он не спал с ней вот уже два месяца. Теперь пора было приступить к более опасной части плана.
На следующий день Хатклифф должен был заехать за ней и повезти на прогулку — нахально увезти ее из дома мужа на глазах у всего света и, собственно, графа. Так уж получилось, что граф столкнулся со своим соперником в гостиной. Этого Джоанна не планировала, но это было ей только на руку.
— Милорд, — спокойно обратилась она к мужу, ведя виконта под руку, — вы знакомы с виконтом Хатклиффом?
Граф одарил ее острым взглядом, но поприветствовал виконта вполне вежливо. Он не хотел разыгрывать из себя ревнивого мужа по пустякам. До сих пор у него не было ни единой причины не доверять Джоанне, и он сейчас сделал выбор в пользу доверия. Она ведь согласилась на его главное условие — верность. Но все же наблюдать, как его собственная жена уезжает с другим мужчиной было неприятно и больно. Проводив коляску взглядом из окна своего кабинета, граф заставил себя сосредоточиться на делах.
— Миледи, вы решили с моей помощью вызвать ревность у вашего мужа? — спросил Хатклифф, едва они отъехали от дома.
— Ревность? — с искренним недоумением переспросила она. — О, нет.
Хатклифф внимательно посмотрел на женщину. Она не кокетничала с ним, что означало бы, что она просто хочет завести с ним интрижку, а на чувства мужа ей просто-напросто плевать. Она выглядела серьезно и дружелюбно, но не более того.
— В таком случае, какова же цель нашего выезда? Зачем вы позвали меня, позвольте спросить? Или я неправильно понял ваши намеки прошлым вечером?
— Нет, вы все поняли правильно. Мне действительно нужно было увидеться с вами сегодня.
— Зачем?
— Дело в том, что у меня есть для вас одно предложение, но я должна быть уверена, что все, что будет сказано, останется между нами.
— Если речь не идет об убийстве или каком-нибудь другом преступлении, которое может привести меня на виселицу, то я даю вам слово: все, что здесь будет сказано, останется между нами, — твердо сказал он. Он начал было думать, что графиня хочет попросить его о помощи, чтобы избавиться от своего жестокого, по слухам, мужа.
— Виселица — определенно нет. Но возможно, мой муж захочет вызвать вас на дуэль. Или просто пристрелить, — неуверенно договорила она и испытующе взглянула на него, пытаясь найти ответ, готов он к такому повороту событий или нет. Теперь Хатклифф не знал, что и думать.
— Я вас слушаю, миледи.
— Мне нужно, чтобы вы сыграли роль моего любовника.
Хатклифф подозрительно посмотрел на нее. Не нравились ему такие игры.
— Очень аккуратно, — уточнила она. — Мне нужно, чтобы о том, что вы мой… — она поморщилась, — «любовник», не догадывался никто, кроме графа Гримстона. Я не желаю позорить его публично.
— В таком случае… зачем вам это? — недоуменно спросил Хатклифф. — Если вы, как утверждаете, не хотите вызвать в нем ревность и не хотите опозорить…
— Я бы не хотела говорить, зачем мне этот спектакль, — глухо сказала она, опустив глаза. Потом снова взглянула на своего спутника. — Но я вам щедро заплачу.
Хатклифф стиснул зубы. Унизительно, когда тебе предлагают деньги за такое. Почти то же самое, что стать шлюхой.
— Сколько?
— Три тысячи фунтов.
— Очень щедро.
Она пожала плечом.
— Более того, я собираюсь сказать графу, что беременна от вас.
Он долго смотрел на нее.
— Да, это действительно может сподвигнуть мужчину на убийство. А вы беременны?
— Нет. Если бы я была на самом деле беременна, я бы не смогла потом признаться мужу, что я солгала.
— Итак, вы собираетесь сделать для мужа вид, что я — ваш любовник, что вы забеременели от меня, а потом признаться ему, что это была шутка? Розыгрыш?
— Это не шутка. И не розыгрыш. Это очень важно.
— Вы настолько ненавидите меня, что хотите видеть меня убитым? Может быть, я когда-то невольно обидел вас?
Она обиженно взглянула на него.
— Нет. Просто вы показались мне достаточно благородным и смелым, чтобы поучаствовать… в представлении.
— Благородным? Я не считаю благородными подобные… вещи.
— Но вы достаточно благородны, чтобы не требовать, чтобы я на самом деле спала с вами, разве не так?
Хатклифф холодно усмехнулся.
— Итак, если ваш муж меня не застрелит, то я получу три тысячи фунтов. Когда? Как долго вы собираетесь тянуть этот розыгрыш?
— Я не знаю, — она быстренько подсчитала в уме свой женский цикл. — Думаю, не больше, чем два
