В гостиной не было ничего, кроме деревянного стула и кучи книг. У меня было четыреста дисков, но не на чем их послушать.
А компьютер? Не так давно он был единственным, что связывало меня с миром. А теперь превратился в бесполезную серую коробку.
Я сел на стул и стал думать, что же мне теперь делать. Прошло всего полчаса с тех пор, как я в последний раз выходил в Сеть, но мне казалось, что миновала вечность. Я думал о том, сколько писем мне успело прийти, и о том, успела ли Майя найти другого парня в мое отсутствие.
Я включил телевизор и стал смотреть «Магазин на диване». Потом мне стало скучно, и я потопал на кухню в поисках утешительной еды. Нашел три картофелины и стал стоять и смотреть, как они варятся.
Холодильник был пуст, и пришлось довольствоваться только картошкой.
Пять лет назад я бросил курить. Просто перестал, и всё. Сейчас у меня было такое же чувство, как тогда. Нервный мандраж, когда от любого звука бросает в дрожь. Я сел за компьютер, закрыл глаза и стал стучать по клавишам, представляя себя в одном из уютных чатов.
Это было убийственно.
В тот вечер я лег спать в семь и не вылезал из кровати четыре дня.
Я покинул свое убежище лишь потому, что Берни, один из немногих друзей, что у меня остались, начал беспокоиться обо мне и заглянул в гости. Он пытался сначала звонить, но все время слышал в трубке непрерывный гудок.
Кажется, мой вид его шокировал. Я был еще грязнее и неряшливее обычного, лицо посерело, щеки впали. Я чувствовал себя так, будто только что пережил весьма жесткую наркотическую ломку, и выглядел соответствующе.
Я начал заикаться, а порой и заговариваться. Потеряв всякую ориентацию, я застрял где-то в промежутке между реальным миром и моим безопасным маленьким виртуальным мирком.
Берни выслушал рассказ о моих бедствиях и спросил, где счет за телефон. Я предложил ему разгрести кучу коричневых конвертов на полу, что он и сделал.
На следующий день я услышал самый прекрасный звук во всем мире — телефонный звонок.
Берни оплатил мой счет, вернув меня к жизни.
Первый человек, с кем я столкнулся в чате после периода воздержания, была не Майя, не Кейт и не Джеки, а Лори (aka Мельба), девчонка из Южной Каролины, с которой мы успели коротко пообщаться во время марафона.
Лори явно была пьяна.
«Садись ко мне на коленки, англичанчик, — написала она, — раздавим бутылку бурбона. Тут немного, но все, что осталось, твое».
Я напечатал: «Англичанчик идет к Мельбе и садится ей на коленки».
Не мог же я сказать правду — что я не пью. Это было бы невежливо.
«Англичанчик хочет знать, что на Мельбе надето».
«Прозрачная короткая ночнушка, и больше ничего».
Потом она спросила, почему меня не было видно, и я рассказал ей про свое вынужденное отлучение от Сети.
«Кажется, ты серьезно подсел».
Я начал было все отрицать, но потом понял, что так делают все наркоманы. И признался, что это действительно так.
«В прошлый раз ты просил выслать фотку. Все еще хочешь ее увидеть?» — спросила Лори.
«Очень хочу — пришлешь по почте?»
«Конечно. Погоди-ка… Все, отослала. Потом скажешь, как тебе».
Почта пришла сразу же, и Лори на фотке выглядела клево. Понятно, почему ей доставалось так много мужского внимания, что ей было явно не по вкусу. У нее была впечатляющая внешность: большие карие глаза, ямочки на щеках и лучезарная улыбка. Она чем-то походила на Шер в молодости. Или на Шер в любом другом возрасте… Одним словом, на Шер. И это была еще одна девчонка, в которую я запросто мог бы влюбиться.
Она тоже захотела получить мою фотку, и я пообещал, что скоро сфотографируюсь. У меня возникла одна гениальная мысль: если сняться на черно-белую пленку, вид будет менее бледный и усталый. «Ты все еще здесь, пупсик?»
«Извини, — отозвался я. — Залюбовался твоей фоткой. Ты очень красивая девушка, да позволено будет сказать».
«Что ж, спасибо. И чем бы ты хотел со мной заняться?»
«Знаешь, чего мне хочется больше всего? Услышать твой голос. Можно я тебе позвоню?»
«Конечно. Сейчас, дай пару минут собраться с мыслями».
— Алло? Лори?
Лори прыснула. У нее был замечательный смех.
— Теперь я точно знаю, что это ты.
Смех в трубке не затихал. Как я и думал, Лори оказалась не совсем чтобы трезвой.
— Ну что, мальчик из Англии, о чем ты хочешь меня спросить?
— Что на тебе надето?
— Я же только что тебе говорила, в чате, — коротенькая ночнушка, забыл?
Черт. Этот вопрос выскакивал у меня уже рефлекторно. Две недели назад я потерял телефон Кейт, пришлось звонить в справочную. Когда сотрудница справочной продиктовала мне телефон, я на автомате спросил ее, что на ней сейчас надето. Это получилось само собой. Осознав, что я наделал, я бросил трубку и больше в тот день не подходил к телефону — вдруг та девушка решила бы заявить в полицию или еще куда.
Однако мне нужно было спросить у Лори что-то поумнее. И я завел разговор о ее муже- дегенерате.
— Он ушел после того, как я попала в больницу, — сказала она. — С тех пор я его не видела и не слышала.
— Зачем ты вышла за него?
— Наверное, из-за жалости. Он каждый день приходил в магазин, приносил цветы и рассказывал что-нибудь смешное. Он даже красивым мне не казался, просто надоело, что он вечно ошивается вокруг, вот и все.
— А кем он работает?
— Никем. Ну, иногда он работает на своего дядю, красит стены и все такое. А так — получает еженедельное пособие по безработице и тратит его на выпивку и дурь. Мы с дочкой ни цента не получили. Кстати, он утверждает, что дочь не от него.
— Он нормально с ней обращался?
— Да что ты, конечно нет. Стоило ей пикнуть, когда он сидит перед теликом, как он швырял в нее чем ни попадя. А когда он бил меня, она пыталась его остановить, и тогда он сказал: «Я произвел тебя на свет, я же тебя и убью».
— Но почему ты от него не ушла?
— А куда мне было идти?
— К родителям.
— Да моя мать молится на этого козла. И говорит, что это я во всем виновата. Она меня никогда не любила… Послушай, мне пора. Давай завтра поговорим.
Я оторопело смотрел на трубку. Что я не так сказал на этот раз?
