Описав пляжную идиллию, я вдруг погрузился в пустоту и очнулся, лишь когда Ширли несколько раз позвала меня по имени.
Я открыл глаза. Ширли очень пристально смотрела на меня.
Должен признать, мне действительно удалось расслабиться. Это чувство длилось минуту, а потом Ширли сказала, что я должен выйти на улицу, не теряя этого ощущения, прошагать как можно дальше и все это время представлять свою идеальную картинку.
Я окаменел от ужаса, но вместе с тем мне хотелось попробовать.
Все началось хорошо. Лишь через сто метров я почувствовал первые признаки беспокойства. Еще через двадцать закружилась голова, и мне показалось, будто я сейчас упаду в обморок. Сердце забилось вдвое быстрее.
Внезапно все мысли о пляжах в лунном свете исчезли, и на их место пришел страх, паника чистой воды.
Я побежал к дому так быстро, как только мог.
Ширли самым искренним и утешительным тоном сказала, что все прошло очень хорошо.
Я понял, что больше не контролирую ситуацию, когда однажды зазвонил телефон и голос с североамериканским акцентом произнес: — Привет. Это я.
Эта «я» могла быть одной из двенадцати женщин. Но нельзя было, чтобы она догадалась, что я не знаю, кто именно звонит — вдруг это именно та, кто мне особенно нравится? И я решил найти какую- нибудь подсказку.
— О, привет, как жизнь? На сегодня закончила с делами?
Ответ на этот вопрос мог бы помочь мне выяснить, учится она или работает, и тогда список бы сократился. Но она просто ответила, что сегодня у нее было много дел. Я запаниковал и понял, что вот-вот и меня раскусят.
— Послушай, кажется, до меня доходят не все твои письма. Ты помнишь, что было в последнем письме?
— Мм… нет. Извини.
И тут меня осенило.
— Послушай, тебя так плохо слышно. Давай я тебе перезвоню? Только знаешь, скажи мне еще раз свой телефон… Кажется, я задевал куда-то записную книжку.
Она продиктовала номер. Я пролистал записную книжку и быстро его нашел.
— Отлично, Лори! — стараясь не выдать волнения, ответил я. — Жди звонка.
Мы с Майей взяли обыкновение раз, а иногда и по два раза в день писать друг другу очень длинные письма. В них мы обменивались жизненно необходимой информацией, например, какие песни мы ненавидим больше всего и какие слова нас раздражают.
Мне пришлось выдумывать, чем я занимаюсь в жизни, ведь трудно представить, чтобы кого-то мог заинтересовать чувак, целый день просиживающий за компьютером. И я добавлял в письма фразы типа «Мне пора, тут гости пришли, мы решили позапускать фейерверки» или «Скоро увидимся — мы с ребятами сегодня смотрим кино».
Поначалу наша переписка была печатным эквивалентом первого свидания: мы узнавали все друг о друге. Но в последнее время письма стали все более и более интимными.
Как-то раз с Майей случилась очень странная вещь, по ее словам, самая мистическая в ее жизни. Она зашла в магазин подержанных дисков по дороге с работы, и к ней обратился какой-то парень. Завязался разговор, во время которого Майя могла думать только об одном: «Как же он похож на Тревора».
Мне показалось, что этот случай стопроцентно доказывает: мы созданы друг для друга.
А одна ее подруга предположила, что нам кажется, будто мы знакомы сотни и тысячи лет, потому что так оно и есть.
Оказывается, все мы состоим из атомов и каждый из них производит вибрации на определенной частоте. Когда двое людей резонируют на одной частоте, то и происходят такие случаи, как та встреча в музыкальном магазине.
Эта теория так понравилась моей романтичной натуре, что я принял ее за чистую монету. Действительно, странные вещи происходят постоянно, и все они наверняка указывают на какую-то связь.
Я все сильнее привязывался к Майе, о которой знал абсолютно все, кроме того, как она выглядит и как звучит ее голос.
Я отправился на почту, чтобы отослать Лори снимки мужского достоинства. Контроль качества прошли четыре фотки; остальные, включая крупные планы узора ковра, были уничтожены.
Только стоя в очереди за маркой, я понял, что делаю. Посылаю фотографию своего члена человеку, которого совсем не знаю. А что, если кто-то откроет конверт по ошибке? Или Лори выложит снимки по всему Интернету?
Что, если, когда подойдет моя очередь, я так разнервничаюсь, что уроню все фотки на пол и все люди на почте увидят, чем я занимаюсь? Что я тогда буду делать?
Мне, конечно, захочется убежать и вернуться в мой маленький безопасный мир, но если снимки достоинства так и останутся разбросанными по полу на почте, последствия могут быть очень унизительными.
Такие мысли превратили стояние в очереди за маркой в одно из самых напряженных событий, которые мне приходилось переживать за многие годы. Но оказалось, беспокойство было напрасным.
Все прошло как по маслу. Я заплатил за марку, написал Лори маленькую записочку, положил фотки в конверт и отправил его в далекое путешествие.
А потом зашел в магазин и купил еще одну пленку для «Полароида».
С Ханной из Новой Зеландии мы познакомились в «Кабинке» — моем любимом чате. Я знал ее уже несколько месяцев, и мне не терпелось выяснить, как продвигается ее киберроман.
Ее кибервозлюбленный из Англии должен был приехать к ней в гости, и оба они многого ждали от этой встречи.
Как только я заговорил с Ханной, то понял, что все прошло хуже некуда. Точнее, начиналось все хорошо, хотя и выяснилось, что англичанин послал фотку, на которой был на пятнадцать лет моложе — то есть он оказался на пятнадцать лет старше, чем говорил.
Но Ханна простила ему это, так как их связь была гораздо важнее внешности.
Они встретились в аэропорту и сразу поехали к ней домой, где провели два дня в постели, наслаждаясь друг другом после стольких лет ожидания.
Англичанин помог ей пережить тяжелый развод, долгими одинокими ночами поддерживая ее посредством чата. Со временем Ханна стала рассчитывать на его эмоциональную поддержку, а он был лишь рад помочь.
На первый взгляд, чем не хорошая основа для отношений? И Ханне сперва показалось, что англичанин очень даже рад быть с ней.
Но через два дня стало ясно, что он заскучал. И вот он решил провести неделю на Саут-Айленде, пожить в палатке и «собраться с мыслями». Он так и не смог объяснить, что конкретно ему не нравится, а вместо этого все время молчал.
С тех пор Ханна его не видела. И я невольно испугался, что и нас с Майей ждет такая участь, когда мы наконец встретимся.
