Иногда методы лечения бывают в высшей степени странные.
Меня, например, больше всего заинтриговали ушные свечи.
Отзывы вылечившихся весьма впечатляли. Оказывается, люди, вся жизнь которых была отравлена различными страхами, нашли простой выход: достаточно было просто зажечь свечи и вставить их в уши, и нехорошие токсины буквально улетучивались из организма.
Я должен был это попробовать. Поэтому заказал несколько пачек.
Сегодня мы с Майей встретились в чате впервые после ее признания.
Мы вели себя так, будто только что познакомились, и оба были очень осторожны.
Мы обсудили наши любимые эпизоды «Шоу Джерри Спрингера». Майя обожала эпизод «Мы живем в автомобиле», рассказывающий о молодоженах, обитавших в «Субару» 1987 года выпуска.
Семья невесты возмущалась (и не без оснований), что ее муж неудачник и не способен обеспечить ей жизнь, которой она достойна. Естественно, все закончилось мордобоем, как и всегда.
Я же отдал свой голос за выпуск под названием «Моя мать — 300-килограммовая стерва», в котором речь шла о сердитой мамаше весом три центнера, возмущавшейся, что дети у нее никчемные и не помогают и все по дому ей приходится делать самой. В том числе одеваться.
Естественно, все закончилось мордобоем, как и всегда.
Нам с Майей было просто необходимо поговорить на отвлеченные темы. Предстоял еще долгий путь, прежде чем мы снова могли бы начать доверять друг другу.
Меня очень обидела ее измена, а ее разозлило, что я спасовал и разорвал все контакты с ней вместо того, чтобы посмотреть в лицо трудностям.
Но мы поняли, что все же стоит попробовать начать все с начала, как я предложил в своей коротенькой записке.
«Привет, — напечатал я. — Меня зовут Тревор».
«А меня — Майя. Очень приятно».
«Откуда ты?»
«Из Берлингтона, Вермонт. А ты?»
«Сам я из Британии, но сейчас живу в Новой Зеландии. Что тебе нравится?»
«Я люблю долгие прогулки по пляжу при луне. А ты?»
«Я тоже люблю долгие прогулки по пляжу».
«Что ж, раз мы оба любим прогулки, почему бы тебе мне не позвонить? Кажется, у нас много общего».
«Ты правда хочешь, чтобы я тебе позвонил?»
Меня охватила паника. Я был влюблен в эту девушку, но мы с ней ни разу не говорили по телефону. Теперь же, всего через несколько минут после второго «знакомства», мы наконец сможем услышать друг друга.
Было решено, что я позвоню ей завтра, когда приду от врача.
Я набросал список вопросов и остроумных замечаний, которые как будто только что пришли мне в голову. Непринужденность обыкновенно покидала меня в тот момент, когда я нуждался в ней больше всего.
Просто удивительно, как трудно спать, когда знаешь, что в 8:15 прозвонит будильник и надо будет идти к стоматологу, который высверлит тебе шесть пломб без обезболивания. Особенно если учесть, что все это будет повторяться три понедельника подряд.
Мне пришлось заставить себя встать с кровати, заставить дойти до двери, заставить преодолеть сто метров до двери зубоврачебной клиники. В результате я явился намного раньше назначенного на 8:45 приема.
Я стоял перед дверью, и вдруг все мое мужество покинуло меня, и я бросился бежать обратно к дому, но, к сожалению, на бегу врезался прямо в того самого стоматолога, который как раз шел на работу. Промямлив что-то насчет утренней пробежки, я вернулся в клинику вместе с ним и стал ждать в приемной, пока он готовил свои орудия боли.
Я шел к креслу, как смертник идет к электрическому стулу. Клиника была маленькая, окраинная, и о новых медицинских технологиях там никто и не слышал.
Кресло выглядело как антиквариат 1940-х годов, и все оборудование тоже. Врач, дедуля с нервно трясущимися руками, был раритетом еще более древней эпохи.
Мне приходилось читать о безболезненном пломбировании с помощью лазера, и я, несмотря ни на что, надеялся, что в последний момент доктор извлечет откуда-нибудь лазерный прибор.
Но вместо этого он осмотрел мои зубы сквозь очки с самыми толстыми линзами, которые мне когда- либо приходилось видеть, и присобачил к бормашине иглу.
— Больно будет? — наивно выговорил я.
— Ага, — кивнул патриарх.
И он не обманул. Это была самая ужасная боль, которую я испытывал в жизни.
Через полтора часа, когда я пришел домой, мой рот агонизировал. Я не мог есть. Я не мог говорить. Но, по крайней мере, я мог зайти в Интернет.
Чуть позже в то утро мне по почте прислали пулю.
Письмо было не подписано, но штамп Южной Каролины не оставлял сомнений, чьих это рук дело.
Получить пулю было страшновато, но из-за того, что случилось потом, меня едва не хватила кондрашка. Ночью кто-то попытался устроить пожар в моей квартире.
Я почувствовал запах гари и пошел к задней двери. Оказалось, что кто-то плеснул на дрова бензина, прислонил их к стене дома и поджег.
К счастью, огонь постепенно затух, но я так перепугался, что вызвал полицию.
Полицейские приехали на удивление быстро и стали задавать вопросы. Человек с ученой собакой пошел за ней по следу, а двое других полисменов тем временем расспрашивали меня.
Давно ли я живу здесь? Да нет, всего пару недель.
Есть ли у меня какие-нибудь предположения, кто мог это сделать? Ну да, возможно.
Что значит «возможно»? То, что мне буквально сегодня утром угрожал ревнивый муж. При этих словах женщина-офицер посмотрела на меня недоверчиво. Мне было понятно, чем вызван ее скептицизм: из-за последних событий я выглядел еще более бледным и осунувшимся, чем обычно, и представлял собой не самое приятное зрелище.
Женщина-полицейский спросила, могу ли я назвать имя и адрес того самого ревнивого мужа.
— Адрес точно не знаю, — замялся я. — Он из Южной Каролины.
— Есть ли у вас какие-либо основания полагать, что в данный момент он находится в Веллингтоне?
— Ну нет. Насколько мне известно, он до сих пор в Южной Каролине. Но сегодня утром он прислал мне пулю от револьвера.
Женщина вздохнула и опустила блокнот.
— Нельзя ли взглянуть?
Я показал ей пулю. Едва взглянув на пулю, она поместила ее в полиэтиленовый пакетик.
— Так, значит, вы не знаете, кто мог устроить пожар?
Я решил не давать волю своей паранойе. Сейчас было явно неподходящее время и место излагать теории заговора с участием лохов из Южной Каролины и нацистов из Веллингтона.
— Нет, — ответил я.
