— Психоэмоциональное управление?
— Чистой воды.
— Она не осознает, каким образом воздействует на окружающих.
— И при этом ничего не чувствует.
Кимао налил в бокал очередную дозу 'Сильзона' и снова принял яд.
— Самое смешное, — произнес он, соскакивая со стула, — что даже в невменяемом состоянии она способна вызвать во мне это поганое чувство ложной заботы!
Кимао вышел в холл и, подняв распластанное тело Данфейт с пола, понес ее на диван в гостиной.
— А почему ты решил, что оно 'ложное'? — произнес Орайя, протягивая брату свернутый плед.
Кимао посмотрел на Орайю и прищурился.
— Что ты хочешь этим сказать?
— Она избегала тебя все эти дни, потому что не хотела знать правду. Они посадили в ней росток сомнения, который прижился в ее сердце и начал разрушать ее веру во все, что ее окружало. Они желали, чтобы она усомнилась в своем Учителе, в тебе, чтобы начала бояться, как боятся они. Ей легче было заглянуть в мои глаза и спросить о том, правда это или нет, потому что от тебя она это услышать не готова! А ты мечешься, не понимая, почему нечто, к чему ты начал привыкать, ускользает от тебя. И ты не готов это терять! Нет, дорогой брат, это — не ложная забота, а самая, что ни на есть искренняя, и непосредственный источник этих эмоций стоит перед мной с пледом в руках.
— Не забудь подложить мне под голову подушку, — произнес Кимао и упал на пол, отключившись.
— Ты опять проиграл, — хмыкнул дерева. — Никто не поборет меня по части употребления 'Силь…'
Орайя рухнул на пол в ногах брата. 'Зеленая правда', без сомнений, способна была не только развязать язык, но и подарить жертве настоящий девятичасовой сон в любом удобном или неудобном положении.
Данфейт открыла глаза и приоткрыла рот, пытаясь что-то произнести, но не смогла. Приподнявшись, она осмотрелась и пихнула ногой спящего на полу Кимао. Орайю она трогать не стала, и, переступив через тела обоих дерев, направилась в туалет, который искала минут десять.
Когда Кимао поднялся с пола и толкнул брата ногой в бок, в дверь позвонили. По коридору фривольно прошлась Данфейт в синем махровом халате и, распахнув ее настежь, начала с кем-то разговаривать. Кимао вышел в коридор и выглянул в холл.
— Спасибо, — произнесла сайкаирянка и, забрав у курьера пакеты с едой, закрыла входную дверь.
Оглянувшись, она встретилась глазами с Кимао и, ничего не ответив, передала пакеты ему.
— Давно проснулась? — спросил зрячий, шагая следом за ней на кухню.
— Час назад.
— Понятно… — протянул Кимао и начал распаковывать завтрак, который она заказала.
— Доброе утро! — поздоровался Орайя, вваливаясь на кухню и тут же выхватывая из рук брата пластиковый контейнер с едой. — Спасибо, что заказала. Кстати, это — мой халат.
— Я заметила, — ответила Данфейт, поправляя закатанные рукава.
— Я вам не мешаю? — произнес Кимао, застыв со стаканом бульона в руках.
— Совсем нет, — ответила Данфейт и забрала у него свое 'лекарство'.
— А я? — не понял зрячий.
— Завари себе чай, если хочешь, — хмыкнула Данфейт и пригубила горячий бульон.
Кимао спокойно подошел к ней, выхватил из руки стаканчик и приложился к нему сам.
Данфейт попыталась отобрать его, схватив зрячего за запястье, но Кимао перехватил стакан другой рукой и отвернулся.
— Ты засранец, Кимао! — буркнула Данфейт и раскинула руки на столе, уронив на них свою голову.
— Не расстраивайся, — поддержал ее Орайя. — Я заварю нам чай.
Кимао поставил пустой стакан на стол и, зевнув, потянулся.
— В следующий раз закажешь бульон на всех.
Данфейт ничего не ответила, продолжая лежать на столе.
— Эй, ты жива, вообще?
— Не твое дело.
Кимао тяжело вздохнул и подошел к ней, прикладывая свои руки к изгибу тонкой шеи, спрятанной под влажными волосами. Его ладони скользнули на затылок и замерли у самых ушей. Сжав пальцами мочки, Кимао повел ладони вниз и остановился у кромки ворота ее халата. Первые пальцы опустились ниже и погладили напряженные мышцы. Одно нажатие — и Данфейт протяжно застонала.
Орайя замер на мгновение и внимательно посмотрел на брата, а затем и на саму матриати. Девушка не двигалась, позволяя зрячему прикасаться к ее шее, словно к своей собственной. Кимао рывком оголил ее плечи и развел пальцы, продолжая поглаживать бледную кожу и надавливать на мышцы, оставляя на снежном бархате едва заметные розовые следы.
Орайя отвернулся, стараясь не показывать своего удивления и, в то же время, интереса к происходящему. Новый стон Данфейт заставил его обернуться и нахмурить брови. Кимао, кажется, не обращал никакого внимания на его присутствие, сжимая свои пальцы на плечах своей матриати и принуждая ее тело выгибаться каждый раз, после очередного маневра.
Подхватив одну ее руку, он заломил ее ей за спину, и Данфейт что-то буркнула, но сопротивляться его воле не стала. Откинувшись назад, девушка замерла с закрытыми глазами, ожидая, когда он принесет ее телу очередную порцию удовольствия, одну за другой расслабляя ноющие мышцы.
— Ты вся, как пружина! Чтобы с завтрашнего дня возобновила медитацию на фрирайне!
— Ненавижу медитацию, — промычала Данфейт и тяжело вздохнула.
— А оргазм любишь?
Данфейт на мгновение онемела, и Кимао воспользовался этим, чтобы закончить цикл и завершить начатое. Тело Данфейт изогнулось, веки распахнулись и из горла вырвался протяжный сдавленный стон. Румянец проступил на ее белоснежных щеках и пятнами покрыл нежную кожу шеи и спины. Под ладонями зрячего прокатилась судорожная волна трепещущих мышц ее тела и тут же погасла, растворяясь там, где он никак не ожидал ее ощутить.
— Gjairicti! — вырвалось из горла зрячего перед тем, как его глаза закрылись и он припал к Данфейт, прижимая ее к столу.
У Орайи из рук выскользнула кружка и вдребезги разбилась о дорогой кафель на полу. Звук бьющегося фарфора вывел дереву из состояния оцепенения, и Орайя отвернулся, аккуратно перешагивая через осколки и стараясь побыстрее покинуть зону предстоящих боевых действий.
Данфейт открыла глаза и сжала руки в кулаках. Масштаб ее ярости трудно было себе представить, хотя Кимао в этот момент, было на все наплевать. Ее эмоции, ее удовольствие и, Амир побери, ее оргазм не оставили места для его гнева или беспокойства.
— Fui gjadie!!! — завопила Данфейт, нанося удар в грудь зрячего своим локтем.
Кимао тут же схватил ее за запястья и прижал их к столу.
— Еще раз назовешь меня подобным именем и потеряешь голос навсегда, — зашипел он с силой придавливая ее грудь в краю стола. — Моя мать была великой женщиной. Великой! Ты все поняла?!
Он надавил сильнее, и Данфейт закричала от боли. Кимао резко отстранился от нее и вышел из кухни.
Когда он вернулся, Данфейт уже переоделась и пила чай вместе с Орайей. Заметив его появление, девушка спустилась со стула, подошла к нему и со всей силы хлопнула ладонью по лицу. Кимао вполне мог уклониться от удара, но не стал этого делать, позволяя ей отомстить за унижение.
— На этом все? — как ни в чем не бывало произнес он.
— Поцелуй меня в зад, зрячий! — прошептала она и, задев его плечом на прощание, покинула дом
