оборотня. Потом щелкнул пальцами. – Ты не об этом думай. Я уже вижу, что ты согласен, только вот просто так я ничего не делаю – отрабатывать придется.
– Это как?
– А просто. Голову этого умника, бывшего герцога Сантрского мне принесешь – и будет тебе счастье.
– А как…
– Твои проблемы. Мое условие – голова герцога и твоя свобода, гражданство, нормальная жизнь. Кстати, ты сам-то родом с каких мест?
Оборотень ответил. Корбин кивнул:
– Эти земли, считай, уже мои, при любых раскладах. Так что захочешь – можешь домой вернуться, даже регалии дворянские на тебя навешаю, чтоб уж наверняка рта открыть не смели. А можешь у меня остаться – талантам мы применение находить умеем. Но твой вступительный взнос остается прежним. Утром тебя отпустят, раньше – извини, не рискну, вдруг у тебя мысли глупые в голове появятся. А твои разбрызганные мозги потом – это штука неэстетичная. В общем, отпустим, а дальше или работай, или вали, выбор за тобой… Что, уже согласен? Ну, я так и знал. Не зря мне мой первый командир говорил, что талант руководителя заключается в том, чтобы грамотно переложить свою работу на подчиненных. Ладно, это все лирика, теперь о деле. Во времени я тебя не ограничиваю, но лучше не тяни. Остальное – на твое усмотрение. Денег дам, но немного – десятка золотых должно хватить. Вопросы? Просьбы? Предложения? Нету? Ну и замечательно.
По лицу оборотня было видно, что всего вышеперечисленного у него в избытке, однако задавать их смысла нет – все равно ответа не получит. Так что он чуть пошевелился, чтобы не затекали мышцы, и постарался заснуть…
– А почему Джу Корбин под домашний арест посадил? – спросил Фауль у Петры, когда они уже устроились на новом месте.
– Да натворила она делов, – махнула рукой девушка. – Не страшно, но Корбин, мне кажется, за нее испугался. Вот и приказал сидеть в поместье, там защита стоит – портал не откроешь, а выйти из него Адрис не даст. Кстати, он и вправду внук Корбина?
– Да. Зря я ему сказал.
– А ничего страшного, думаю, так даже лучше… Вот, и Корбин ее в поместье запер, чтоб за нее не волноваться. Он вообще считает, что война – не женское дело, что женщины должны дома сидеть и детей воспитывать, а мужчины их кормить и защищать.
– То-то сейчас ты здесь, а не в замке.
– Ну, когда мы королю голову снимали, он собрал всех, кто был под рукой. А сейчас мы его с трудом уговорили нас с собой взять. Ладно, ты давай поспи немного – завтра тебе, возможно, потребуется много сил.
– А ты?
– А мы с девочками покараулим по очереди. И не спорь. Спи давай, я кому сказала!
Секунду подумав, Фауль решил последовать совету не спорить, а свернулся калачиком и почти мгновенно провалился в сон.
Появление Фауля в планы Корбина вписалось идеально. Конечно, справились бы и без него, но так все равно надежнее. Оставалось только ждать, когда появится Прим, а пока что выспаться, чем Корбин и занялся. Разумеется, королю спать на куче соснового лапника, завернувшись в плащ, как-то не пристало, но Корбину плевать было на условности. В походах он провел всю жизнь, случалось ему спать и на голой земле, и под проливным дождем, поэтому особого дискомфорта он не испытывал. Просто завалился, да и продрых до утра, не обращая внимания на мелкие неудобства.
Утро было великолепным – солнечным, ярким, в такое утро хочется жить. Еще один плюс – при таком солнце портал сразу не увидишь, и, если бы Корбин не знал заранее, где он откроется, то появление Прима было бы для него полной неожиданностью. А вот те, кто должен был их встречать, в лучшем случае могли разглядеть только вспышку, а потом двоих магов, появившихся по очереди как будто ниоткуда, и то, что один из них был там еще до того, как портал открылся, для них так и осталось тайной. Это если, конечно, они вообще хоть что-то успели увидеть, а не примчались, когда обнаружили искажения магического поля от открывающегося портала.
Но примчались шустро, минут через десять уже подлетела конная полусотня с магом во главе. Маг, кстати, был знакомый – Корбин с ним уже встречался, когда отступал с места боя, причем руалиец произвел на графа очень хорошее впечатление, и поприветствовали они друг друга, как старые знакомые. Правда, с того времени ситуация несколько изменилась, ну да в походе не до условностей.
Пока Корбин с Примом ожидали встречающих, они успели переговорить. Результаты Корбина удовлетворяли вполне – родители Фауля хотя и выглядели недовольными тем, что их отрывают от дел, помочь согласились. Еще они несколько удивились тому, что Корбин выжил в устроенном им самим катаклизме, но морально, похоже, к чему-то подобному были готовы. Во всяком случае, никаких особых возражений из-за того, что нахальный приятель их внучки послал другого приятеля что-то у них попросить, они не высказали. Стало быть, можно было действовать, хотя результата никто не гарантировал. Больше того, Древние очень ругались, узнав, что за дрянь пошла в ход, однако, судя по всему, сложность задачи их скорее заинтересовала, чем отпугнула.
Дорога к лагерю руалийцев была довольно короткой, и не более чем через час маги уже спешивались возле большой палатки, которую руалийцы по какому-то недоразумению называли шатром. Впрочем, Корбина мало интересовали вывихи чужого языка, пусть и похожего на его родной, но все же заметно отличающегося. Небрежным жестом отстранив часового, он пропустил вперед друга, а потом и сам шагнул внутрь. Часовой поворчал, но подчинился – незаметно было, чтобы в лагере руалийцев господствовала ненависть к врагам. Скорее, здесь чувствовались общая подавленность, апатия и безразличие к окружающему, при появлении Корбина никто даже не встал. Некоторые его, правда, узнали, но это узнавание выливалось не в агрессию, а в легко узнаваемый страх. В общем, бери их голыми руками – известие о том, что король умирает, окончательно превратило армию в толпу, и только страх удерживал людей от того, чтобы не броситься прочь, как тараканы из-под тапка.
В палатке пахло смертью и разложением. Король был еще жив, но такой жизни врагу не пожелаешь. Гниющий полутруп – пожалуй, зомби, которых поднимал Цень, выглядели симпатичнее. Ну что же, ситуация для переговоров была идеальной.
– Брысь отсюда, – Корбин небрежно махнул рукой в сторону сидящих подле умирающего целителей, секретаря и еще каких-то непонятных личностей.
– Но… – начал было один из них.
– Брысь, я сказал. Салага, с кем спорить вздумал?
Целитель хотел было сказать что-то еще, но сообразил, что спорить с нахалами опасно для здоровья, и ретировался. Остальные тоже не стали корчить из себя героев, и, не теряя даром времени, покинули палатку. Корбин усмехнулся и кивнул Приму:
– Ну что, академик, приступай – теперь дело за тобой.
Прим кивнул, склонился над умирающим и сделал несколько пассов. При этом он стал невероятно похожим на старого знакомого Корбина, легендарного идальгийского коновала Айболита – тот тоже был высокий, худой, и так же пальцами шевелил. Только постарше был, лет этак на много, да еще грибы какие- то любил. Съест штук несколько, и орет потом, что с ним звери разговаривают. Хотя и лечил здорово – у Корбина вон как-то коня, практически пополам перерубленного секирой одного невезучего северянина, спасти ухитрился. Невезучего – это потому, что военная удача свела его именно с графом, который, разъяренный ранением коня, нарезал противника на ломтики с особой жестокостью.
Между тем, Прим закончил сканирование тела:
– Я ничего не смогу сделать. Фактически, чудо уже, что он все еще жив. Все органы на пределе, поражены… хотя, наверное, тебе это неинтересно.
– Ты прав, это неважно. Ты скажи лучше – наши приятели с этим справятся?
