— А для меня Пермь — это хронотоп, — меланхолично сказал он.
Вдруг он осел, и глаза его повело, как у осьминога, в разные стороны:
— Сегодня... — задумчиво промолвил он.
— Что сегодня — Егор, что?
— Мы...
— Егор, кто мы?
— Все! Сделали...
— Что сделали? Ошибку, открытие, вывод, заключение?
— Один маленький шажок...
— Куда шажок? В вечность? В пропасть? К вершине?
— Один маленький шажок к большой правде о Перми.
Все слова на этот вечер закончились, остались только сигналы: “Тебе куда?” — “Егора я на такси...” — “Никак не темнеет”.
Сноски:
* Журнальный вариант
Нина ГОРЛАНОВА, Вячеслав БУКУР — родились в Пермской области. Закончили филологический факультет Пермского государственного университета. Авторы “Романа воспитания”, в 1995 г. признанного лучшей публикацией “Нового мира”, повестей “Учитель иврита”, “Тургенев — сын Ахматовой”, “Капсула времени” и др. Печатались в журналах “Новый мир”, “Знамя”, “Октябрь”, “Звезда”. В 1996 г. вошли в shortlist претендентов на букеровскую премию. Живут в Перми.
* * *
Журнальный зал | Урал, 2003 N2 | Нина Горланова, Вячеслав Букур
Нина Горланова — живет и работает в Перми. Публиковалась в журналах “Новый мир”, “Знамя” и многих других. Автор четырех книг прозы. Постоянный автор журнала “Урал”. С недавнего времени пишет также в соавторстве с писателем Вячеславом Букуром.
Голос жизни
В свои сорок шесть лет он вставал по утрам совсем не так, как бывало в тридцать шесть... Недавно ему поставили фруктовый диагноз: синдром грушевидной мышцы, и как Фрукт, он падал. Представляете: встал — на швабре повисел и упал.
— При этом я издал звук подстреленного гуся!
— Оленя! — поправила жена.
Да что там оленя — гуся... Потом, конечно, врачи сильно постарались, но ходит Гамлет Эльбрусович (“Казбекович”)... да не ходит он, а словно говорит языком вазовой живописи. Стал более адажио, в общем.
Рассвет не успел еще продрать свой единственный глаз, а собака уже начала шумно облизываться. “Вита, СПАТЬ!” — послал он ей копье-мысль. Вита громко вздохнула, словно говоря: “И за что мне хозяева такие достались”. Наконец кровать с чмоканьем отпустила Гамлета — сетка сожалеюще распрямилась. Ладно, говорила она, ты все равно ко мне вернешься, ибо отныне я — твоя пожизненная любовь. Улыбаясь, Вита застучала когтями навстречу хозяину.
— Подожди, сначала я разбужу девочек. Вставайте, поднимайтесь, еще раз тыщу скажу, а потом в гневе буду страшен!
Через час, намотав шесть километров пробежки, он вытирался после душа, любуясь на свой шмелиный загар и напевая:
— Косые мышцы живота! Косые мышцы живот-а-а...
Вита тут же суетилась, намекая: пора чем-то существенным наполнить ее миску.
— Сейчас, счас, в первую очередь я замочу футболку, отдающую аммиаком. Косые мышцы живота- а...
Жена пришла на кухню: нахмуренный взгляд, сверхмать такая. Ее до сих пор удивляет, что мужики, как дети, радуются мышцам каким-то своим. Она дала Вите поесть и только после этого тихо сказала: “Салют!” Тоже студенческое приветствие. Они прожили вместе почти двадцать пять лет и, кажется, до конца не повзрослели.
И тут вышел какой-то здоровенный мужик в шортах. Один шрам на лице, а другой — на животе. Эльбрусович начал оглядываться вокруг себя с полным непониманием, вот уже два месяца, как он время от времени начинает вдруг озираться, как же это случилось, что он в средине жизни оказался в таком... за что?!
Но вообще-то чего притворяться — это мой сын. Игнат. И я все отлично понимаю. Он приехал из Белоруссии и показал свои шрамы как весомые аргументы в борьбе с мафией.
— А как же твое наследство — бабушкина квартира в Ярцево?
— Вы разве не знаете такую птицу — обломинго?
...Наехала мафия, и он подписал генеральную доверенность... а сам к другу в Белоруссию.
