— Давайте выпьем за то, чтоб все конфликты были только такие!
Тосты то и дело показывали свои юркие головки, желая оплодотворить застолье. Кто-то неизбежно цитировал Бродского: “Подруга милая, кабак все тот же...” Захмелевшая Ольгуша вдруг громко пообещала:
— Ой, я вам сейчас яйцо Бродского покажу!
— Почему одно, а не два?
— Правое или левое?
— Да с выставки… мне каталог прислала московская кузина! Там все гении в виде яиц: Модильяни, Пикассо… Бродский!
Она рылась в тумбочке, но ничего не находила.
Вдруг поэт Ерофей подошел к Гамлету и, показывая на пейзаж в рамке, сказал:
— Убери тетеньку!
Гамлет не успел это как следует понять, потому что подошел друг Штыков и стал бурить скважину своего разговора. Правый глаз у него — Аверинцев, левый — Гаспаров.
— Ты, Гамлет, помнишь, что с женой Лота было?
— Как сейчас вижу...
Поэт заорал благим матом:
— Всем стоять раз и навсегда! Всем! — внутри лица Ерофеея двигалось и шевелилось еще одно лицо. — Стоять, я сказал!
— Держите меня четверо, как говорят в народе, — расправил плечи охранник Тимофей.
Белая, как стая гусей, Ольгуша хотела увести поэта в другую комнату.
— Стоять! — крикнул он.
— А ты скажи это своему члену, — бормотал Сан Саныч. — У нас тут ни у кого нет такой надобности.
— Молчатъ!
Хамство — это черновики жизни. Берутся первые попавшиеся слова, делаются первые попавшиеся поступки, думал Гамлет (в который раз).
Ерофей достал записную книжку и стал читать свои стихи: “Вагина километровой глубины...”
— Ты парашютом-то запасаешься? — спросил Костя. — Все-таки километр!..
— Каторжное дело, — вздохнула Юля (первый раз к месту).
— Мы вам сладкое несем, сладкое! — восклицали три сестры. — Сейчас у вас начнется сладкая жизнь.
— …километровой глубины… — повторил поэт, хватая Инну за беременный живот.
Ожесточась, Гамлет заорал в лицо Ерофею: “Что ты делаешь — у нее есть муж!” — “Где? Покажите”.
— Какой торт оригинальный — полумесяцем! — восхитилась Елизавета, ангел. — Эта убывающая лужа — годы наши убывающие... Кто придумал?
Вита за полтора часа до этого уполовинила на кухне торт! Хорошо, что видеокамера Рауфа в это время была далеко... Инна срезала следы великолепных собачьих зубов и оформила все в виде полумесяца.
Вита излучала: “Я не на столе взяла, нет”.
— Молчать! — закричал Ерофей, сияя глазами и зубами — белокурые его волосы разметались, он был прекрасен и орал: “Идите на…”
В это время зазвонил телефон:
— Это аварийка?
— Нет, вы ошиблись, — Гамлет одной рукой схватил кричащего, a другой хотел положить трубку.
— У вас там тоже что-то прорвало? — спросили из трубки.
— Да, прорвало тут одного.
Ерофей сзади набросился на Иру и чуть не сбил ее на пол, пытаясь дотянуться до груди. Ира, правда, устояла, но чай из ее чашки вылился прямо на платье Галины Дорофеевны. Все забегали: соль, халат, не ожог ли? Галина Дорофеевна отмахивалась: ничего страшного, отстирается.
И снова зазвонил телефон. Опять, наверное, аварийку вызывают. Гамлет взял трубку.
— Гамлет Эльбрусович? Я вам звоню по поручению Бориса Николаевича Ельцина.
— А ваша фамилия не Путин случайно?
Все замолчали.
— Я вас поздравляю с серебряной свадьбой! — сказал Валерик (наконец-то Гамлет узнал его голос).
Н-нда… трогательно. Наверное, его Людовик вдохновила… спасибо!
