говорят в сериалах: “Наша фазенда продана проклятому Педро”:
— Марта Спиридоновна уже всех соседей в подъезде обежала — говорит, что у вас драка всю ночь!. Мол, строят из себя интеллигенцию много лет, но вот вчера все выяснилось, все-таки сдержать они свою натуру не могут. — Вы уж не говорите никому, что я была! Не выдайте.
Ольгуша сразу расстроилась. Пути-то расстройства накатанные, в отличие от путей радости, поэтому она вдоль них просто засвистела — с большой скоростью. Но тут позвонил Рауф:
— Материал просмотрел! Финал отличный получился! Особенно Ерофей. Надеюсь, он сегодня повесился?
— Ну что ты говоришь! Рауф! Хоть мы и в тоске... из-за этой драки.
— Напрасно! Что за свадьба без драки?
Ольгуша взбодрилась и стала собирать бутылки, чтобы вынести. Она про себя что-то бормотала.
— Ты боишься, что все соседи уже там стоят? — Гамлет выглянул в окно. — Да, они стоят. Давай я вынесу мусор.
— Нет, я сама, мнe нужен моцион.
— Если глубоко посмотреть на это, — Гамлет по-доброму улыбнулся, — то в этих соседских пересудах... не одно костомойничество! А и желание понять людей тоже. Начало творчества.
Ольгуша со смиреномудрием посмотрела на мужа и с гордостью на Катю, которая только что проснулась и вышла к хозяевам: мол, каков он у меня!
Возле подъезда собралось уже все отработанное поколение: Лефа, Марта Спиридоновна, Валентин Романыч с палочкой и дворничиха, окидывающая облака шалым взглядом: “Мне бы сейчас метлу до неба — я бы размела эти тряпки летающие!”
— Что, Оля, говорят: драка у вас вчера была на серебряной-то свадебке? — спросила она чистеньким, невинным голосом.
— А как же свадьба и без драки! Что это за свадьба? — уже научено ответила Ольгуша.
Женский космос умолк, переваривая довод. Валентин Романович заговорил первым: вообще-то да... маловато еще! Без милиции даже.
И только дома еще несколько раз вспомнили про Ерофея:
— Вагина глубиною... ждал пять лет... я, как атлет. Дурак какой!
* * *
— Гамлет, — кокетливо заявила Людовик за обедом. — Все гриппуют. Нас осталось мало. Как делать газету? Мы с Елизаветой решили повеситься.
— Люблю хорошеньких удавленниц! — бухнул он (сколько они так будут шутить по- некрофильски?).
Елизавета сделала несколько судорожных глотков, подключив к этому даже плечи.
— Вот, из-за тебя могла подавиться.
— А зачем ты вообще ешь? — вдохновенно обратился к ней Гамлет. — Тебе же все равно прекращать свою жизнь. Отдай мне свою порцию.
— Хитренький, — не помня себя, закричала Елизавета.
Гамлету дали вычитать материал про убийство. В желтой прессе всякое разоблачение — это воспевание себя: “Только у нас вы узнаете все жуткое!” Чтобы своя жизнь после этого чтения показалась тихой и удавшейся. Да, пятнадцатилетние подростки сбиваются в стаи. Власти в самом деле виноваты, что не занимают юношество ничем. Но ведь убивает человек сам — вот этими пятипалыми руками. А у других людей просто нет навыков духовной битвы. Вдруг да они подумают: “Он убил, и я смогу так же разрешить свои проблемы”. Соблазнять малых сих под видом критики властей — тут одно только многоточие.
Он думал: до каких пор Людовик и Елизавета будут выполнят указания хозяина? Статьи еще пожелтее? Собачьи бои на первую страницу? Но что-то не пускало Гамлета представлять дальше… Он был убежден, что по почве жизни подруги процарапали отчетливую черту, и за нее не переступить. Он за многое уважал Людовика: за трудолюбие, за то, что сына вытащила из наркоты… а сам я ничего-то не могу…
То есть не так! Игнат поставил “флайт”, не пьет, снимает комнату в соседнем доме... Я смог ради него тут продержаться, в желтизне. Взрывы, подкопы, людоеды, мафия! Хоть бы раз поместили статью “Как выхаживать младенца больного!”
— Гамлет, к телефону!
Звонила Ольгуша: ночью у Ниночки родился сын! Вот как... рано ведь? Но все в порядке — назвали Илья.
— Ну, слава Богу! А то я боялся тебе рассказывать: сегодня мне сон приснился... странный! (Он с трудом подыскивал слова, ведь на самом деле во сне не странность была, а тягучесть такая — жуть тянется.) Чебурашка как бы не пришел, а сразу оказался у нас, сон с середины начался. Литой Чебурашка: и дышит, и мох на нем шевелится, нос мокрый, как у собаки. Черный нос... Говорит со слезами: “У меня не будет детей” А я ему даю яйцо: мол, возьми и высиживай! Обрадовался Чебурашка, сел на яйцо...
Ольгуш заадреналиниласъ :
— Все хорошо! Господь милостив! Целую!
— Гамлет, что, внук — внучка? — спросила Людовик.
— Внук. Илья.
— За это поноси меня на ручках!