миллионы зря уничтожены во время сталинизма, ничему не научило? Опять лишь бы пугать и в тюрьмы, в тюрьмы?
– Если все звонили, мама, по поручению ФСБ, то это какие же силы и деньги брошены на тебя?! Не может такого быть, – пару раз сказали дочери.
Но я-то знаю, что абсурдные траты никогда никого не смущали в нашей стране! Ведь тогда, пятнадцать лет назад, наш дом... отремонтировали! Чтоб ходить через балкон и кухню (якобы люлька застряла у строителей в этом месте). А сейчас зима, ремонтировать глупо, вот и звонят... приглашают.
Всем отказываю: мол, чувствую себя скверно, как никогда, лежу. И это правда. Голова болит так, что даже кожа не дает прикоснуться, словно волосы стали расти не в ту сторону! Давление! Один раз даже по телефону смогла сказать только два слова: “Агния, мне плохо!” (Муж был на работе). Дочь с экзамена помчалась бегом, на ходу вспоминая все способы искусственного дыхания. Влетает:
– Жива! Ой, мама, я так испугалась.
Она измерила мое давление, еще раз ойкнула и стала совать мне спазмалгон, андипал, цинаризин, пирацетам, одновременно записывая для себя телефон московского Пен-центра:
– Если что, я буду знать, где просить помощи! Так что сейчас успокойся. Дай еще телефон газеты “Московские новости”... Вот я все к себе кладу, смотри, мама. Страхи тебе мешают выздороветь. Успокойся сейчас.
И вдруг - неожиданный поворот событий! 7 января по ТВ сообщают, что в предыдущие дни была невероятной силы вспышка на солнце! А я очень метеозависима, очень. Меня сразу осенило: тревожность была от высокого давления, а оно – от солнечной активности. ФСБ тут ни при чем! И активность звонивших – она тоже от солнечной активности, вот что! Как закончилась вспышка на солнце – прекратились и звонки с приглашениями...
Сами-то страхи, конечно, были объективны. Корни их – в общественной атмосфере... что-то уже в воздухе носится. Пасько посадили, значит, грядет новый виток жесткости. Но страхи нужно загонять далеко внутрь и жить дальше. Жили же мы при советской власти, боясь всего! Если в данную секунду мне ничего конкретно не грозит, надо сесть и работать. Аптечку я убрала с видного места на столе в шкаф. Слава Богу, пока в ней нет нужды!
Только стыдно, что нагрешила перед Рождеством! Вместо того, чтобы радоваться и хорошо думать обо всех, я – наоборот – стольких людей чуть ли не провокаторами в мыслях называла... Прости, Господи!
– Представляете, что такое Рождество в Париже? – спросил телеведущий.
– Не представляем, мы никогда не были в Париже, – я выключила телевизор и сняла телефонную трубку.
Звонили друзья поздравить с праздником. Затем еще другие друзья – опять поздравить. Тут наконец кошмар прошедшей недели отступил, я почувствовала необходимость даже рифм:
С Рождеством Твоим поздравляя,
Все желали мне Благодати!
Спасибо, что слышу – живая,
Хотя лежу без сил на кровати.
Зато время есть любоваться
Твоим светом, в окно шагнувшим –
Невозможно ведь оторваться
От вещей простых, самых лучших:
Желтой ложки в стакане чая
В подстаканнике – дар подруги...
И звезда опять голубая
На вершине елки упругой!
При коммунистах всё красные звезды были, а нынче – как до революции! Голубые. О, цвет звезды сменить так просто, но как сложно сменить в душе страх на уверенность ... хотя бы в том, что суд будет справедливым у нас в стране!
Однако! Рано я обрадовалась... Девятого января – новый поворот событий в этой истории! СНОВА звонок за звонком! И я поняла: на праздники Рождества сделан перерыв, а теперь все пошло по-прежнему! Люди там вышли на работу и за свое принялись. ВСПЫШКА НА СОЛНЦЕ как раз ни при чем, друзья мои! Она закончилась, а я кого-то продолжаю слишком интересовать. Семь-восемь звонков в день, и все меня хотят из дома вытащить...
– Удивительно, сколько у меня сегодня было РАЗНЫХ гостей, – сказала я мужу вечером. – Мало того, что звонят, еще и прямо в дом приходят: зовут и зовут в самые неожиданные места. Один старый знакомый, который не был у нас лет семь, предложил... просто прогуляться по воздуху!
Я уж не стала говорить домашним, что этот человек нечаянно задел рукой свой карман куртки, и оттуда... раздался голос: “Как дела?”.
– У тебя там что: рация или подслушивающее устройство? – спросила я обреченно.
– Ну, Нина, не шути так! Это игрушка – купил в киоске по пути для племянника (он достал и мельком показал сотовый – то ли рация, то ли в самом деле игрушка, надо спросить в магазинах, есть ли такие, а лишь потом рассказать родным все).
Страхи снова зароились внутри: курю в туалете и такую нежность испытываю к своему жилищу – бедному, коммунальному! Как мне хорошо жилось тут: писалось и думалось, мечталось и жалелось (всех жалко ведь).
С тоской смотрю на фиалки! Лев Толстой говорил перед смертью: только музыки жаль. Все остальное
