А пиджаки носились долго-долго. Причем первые пять лет они вообще выглядели как новые. Кстати, оказались они не совсем бархатными — просто так благородно отливали на свету. На шестом году носки японские локти получили красивые потертости, напоминая японские же старинные предметы, которые высоко ценились за древнюю простоту и странную настоянность на времени. А что касается йога Андрея, то он проносил пиджак всю перестройку и в нем же встретил эпоху рынка.
1 Мая
Кто запланированным воем просится на демонстрацию 1 Мая? Настя, конечно! Это когда у всех высокая температура и грипп диктует постельный режим...
— У меня же нет гриппа!
— Будет, если под снегом продемонстрируешь, вон какие хлопья!
— Это мультичные хлопья, большие, как в мультике... Тем более что нам велели по двадцать веточек принести каждому, а вы мне не разрешили!
— Нечего природу всеблагую губить, Настя! А другие нам не пример. Почему? Потому что в классе сорок человек, умножь на двадцать веточек! А сколько классов в школе? А сколько школ в городе?
— На эти веточки цветы бумажные сделали — для демонстрации.
Света гладила постиранные шторы, утюг шипел, когда она брызгала на ткань водой, и Света тоже шипела: ради демонстрации всю зелень в городе погубить, что ли!
— А мне плохую оценку поставят!
— А нам не нужны хорошие оценки за плохие дела.
Антон, лежа в постели, играл на расстегнутом значке, пальцем щелкая по игле застежки: тым-тым- тым.
— Я скоро в музыкалке буду.
А Настя играла всеми хамелеонами своей души: премилому Антошечке все можно, а ей ничего. Всего-то мечтала: на демонстрацию вместе с Мишей, а он... а они... Антон уже играл на туго натянутой нитке: дныз-дныз-дныз.
— Я все держу как смычок: и ложку, и хлеб. Не зря хожу на подготовительные курсы в музыкалку. Скоро поступлю и...
Ладно, сказал Миша, пошли, Настя! Он выпил жаропонижающее и начал одеваться. Миша, ты быстрее можешь? Он задумался: может или нет? Мультичный снег падал, казалось, прямо внутрь, на сердце, — там что-то шипело. Еще быстрее ей — вы подумайте!
— До свидания, кисточки! — помахала Настя своим корейским новым кисточкам и бросилась в шум-гам праздника, представляя, как она будет забегать вперед колонны и дирижировать ею, потом отставать и подталкивать ее сзади.
Уже через полчаса Света услышала за окном голос мужа:
— Тетя Паня, вы Настю не видели? Мы с ней пошли на демонстрацию, а она вдруг исчезла...
— Дуги-то гнут с терпением, а не вдруг, — ответила дворничиха. — А почем нынче свежие огурцы? О-о, кожедерство какое, о-о...
Огурцы, значит, Миша купил, когда заходил в магазин искать Настю. Апчхи. Боже мой. Апчхи. Боже мой. Дныз-дныз-дныз. Антон, прекрати, и кто это, Настя пришла? Но позвонил йог Андрей, а не она. А у нас грипп. А у всех грипп — он антигриппин принес. Водка? О, у нас Настя вместо алкоголя — так взбадривает... и обеспечивает непредсказуемость жизни, как у тебя алкоголь.
— Я ноги до колен износил в поисках этой дуры, — рассказывал Миша, сохраняя народно-тети-Панин стиль. Мультичный снег продолжал падать под громкую маршевую тра-та-та за окном. Йог усмехнулся: алкоголь как генератор непредсказуемости — Ивановы все еще помнят то его приключение, значит...
— Секретарша Аня тоже недавно напомнила, как я к ней в трусах... и босиком поутру.
— У тебя есть своя секретарша? И труд пишешь, как Василий? О!
— У меня нет своей секретарши. Но чужие-то секретарши у меня были...
Насти нет. И хорошо, подумал Миша. Тихо так без нее. А, это музыка за окном утихла, значит, демонстрация закончилась. А жаль. Сейчас ведь она придет. И точно: за окном голос:
— Сорок один — ем один! Все шарики мои! Жентос, не трогай! И ты, Сидор, уйди. Мои.
Со связкой разноцветных майских шаров ворвалась. На самом деле она понимала, что Миша имеет право обижаться, ведь сама ему говорила: “Вместе, вместе!” Умоляла его. И он выпил две таблетки, чтобы с нею пойти... Но если сделать вид, что она не понимает этого, то Цвета поверит или нет? И Настя зачастила: все там несут в руках что-то: кто гармошку, кто ветку с цветами, кто — портрет, кто — ребенка, и только Миша вышел пустой, как дурак, один такой, а ведь он взрослый — должен понять, что так нельзя. Вот она и побежала догонять маму Лады — увидела ее с шариками и догнала! Всю демонстрацию вместе прошла, до трибун. Дныз-дныз-дныз — прозвучало в наступившей тишине. Антон, прекрати наконец!
Настя сняла пальто, не выпуская связку шариков из рук, она изо всех сил держалась за них, потому что они напоминали, как она шла среди празднично одетых трудящихся. Правда, погода не располагала трудящихся к солидарности, сыпал снег, но Настя видела, что были энтузиасты, которые вертели сияющими лицами во все стороны, как милицейские лампы-мигалки, посверкивали белозубыми улыбками, словно призывая... а может, они были уже под мухой, подумала Настя.
— Настя, ставь градусник, — тихо сказала Света.
— Нет, пусть она демонстрирует, — заорал Миша. — Она же любит демонстрацию с шариками!
Антон дул разнообразно на дудочке, мечтая, что это какая-то торжественная музыка, но йог Андрей вовремя помог ему — на губах он довольно красиво заиграл марш “Прощание славянки”: прым-прым- прым.
