Сердце Зверя. Том 2. Шар судеб

Хаммаила. Ну и куда, по-вашему, отправились эти «барсы»?

– Ссорить нас с Лисенком? Похоже на то… Одни «гости» с запада на восток, другие – с востока на запад…

– Если с запада вообще приходили.

– Вы думаете, сторонников Хаммаила рубили в мясную лапшу его собственные «барсы»? Это было бы очень по-кагетски и очень по-казарски, если б только Адгемар был жив.

– Это может быть будущий казар… Ламброс, проследите, чтобы «головорезы Лисенка» не похитили у вас парочку артиллеристов. Я своих людей терять не намерен.

3

– О, вот и наши! – обрадовался проводник при виде выехавших из-за очередного поворота драгун. – «Медведей» мы дальше оставили, за горкой. Еще с четверть хорны…

– Там они и торчат, – подтвердил еще один теньент. – «Бурые» и парламентер. Как гусак среди уточек. Желаете глянуть?

Бергер желал, Чарльзу было все равно. От него ничего не зависело, а голова сразу и болела, и хотела спать, хоть водой обливай. Чалый сам завернул за остальными лошадьми, и Давенпорту вдруг стало странно, что он не только не зовет коня по имени, но даже это имя позабыл. Попытка вспомнить съела пресловутые четверть хорны. Бергер, имя которого тоже вылетело из головы, поднял трубу. Чарльз ограничился тем, что сощурился.

Гаунау честно ждали. Стайка егерей в коричневых куртках, и среди них – осанистый всадник в темно- зеленом мундире. Слишком крупный для местной горной лошадки.

– Ронсвикский полк, – вынес вердикт бергер. – Любимцы Жирного. Перевязь, шитье, цепь «Секиры»… На первый взгляд на маскарад не похоже. Капитан Давенпорт, ваше мнение?

Мнения у капитана не имелось, а значит, было оно таким же, как у этого, как же его…

– Я целиком полагаюсь на вас. – Разговоры все еще давались Чарльзу с трудом, хотя окрестные склоны больше не рычали и не жаловались.

– Благодарю. Предлагаю показаться и выяснить, что нужно ронсвикцу, но спрашивать будете вы.

– Хорошо.

Солнечные пятна, невнятные лесные шорохи и две группы по десятку всадников в каждой посреди заросшей таволгой лощинки. Враги. Так странно смотреть на врагов, не хватаясь за оружие. Лица обычные, спокойные, если б не мундиры и не мелкие лошади, от своих не отличишь.

– Капитан, мы чего-нибудь ждем?

– Ничего. – Чарльз выслал чалого вперед. Бергер… Шлянгер, его фамилия Шлянгер, приотстал, отдавая первенство посланцу командующего.

– Капитан Давенпорт, офицер для особых поручений маршала Савиньяка. Чем могу быть полезен?

Егеря как на подбор – невысокие, сухощавые, и среди них – здоровенный полковник с орденом на груди, похожий сразу и на Вайспферта, и на Стоунволла. Спокойные серые глаза разглядывают талигойцев. Чарльза меньше, бергера – больше. Бергеры и гаунау – это хуже, чем дриксенцы и марагонцы…

– Господа, мое имя Пер фок Лауэншельд. Я – полковник гвардии и личный посланник его величества Хайнриха. У меня есть письмо к маршалу Савиньяку. Согласно воле моего короля, я должен передать его из рук в руки. Прошу доставить меня к вашему командующему. Это чрезвычайно важно не только для нас, но и для вас.

– У меня приказ – доставить вас как раз туда, куда вам надо. Но только вас одного, ваша охрана останется здесь.

– Я понимаю. – Талиг полковника был вполне приличен; отец, всю жизнь воевавший на севере, знал варитские языки много хуже. – Вы не должны мне верить, но я все-таки скажу. Вашим «кошкам» не о чем беспокоиться. Мы не склонны поднимать серые флаги по пустякам, но если делаем это, то честно и добропорядочно.

– Благодарю вас, – зачем-то сказал Чарльз.

Лауэншельд чуть наклонил голову, затем повернулся к своим и что-то коротко произнес. Командир егерей отдал честь и тронул своего конька.

– Мои люди останутся на опушке и не покинут ее до моего возвращения.

– Следуйте с нами.

Еще один наклон головы; маленькая лошадь, несущая большого человека, идет рядом с чалым. «Секира»… Кажется, это вроде талигойской «Охоты», придворным ее не получить, да и лицо у полковника совсем не придворное. Не из-за пересекающего щеку шрама, просто во дворцах таких лиц не найдешь, это Давенпорт понял еще в Олларии. Другое дело, что Савиньяки и Алва успешны и на паркете, и под пулями, такие, как этот Лауэншельд, – только в армии. В боевой армии, не в гвардии…

Тихо. Талигойцы молчат, не слышно даже драгуна – в присутствии монументального «медведя» стало как-то не до болтовни. Парламентер тоже ни единым намеком не выдает желания поговорить, потом замечает в придорожном кустарнике мундиры: Уилер с безопасного расстояния наблюдает за егерями и парламентерами. Он «фульгат», он должен.

– Я же говорил, – ворчит полковник. – С нашей стороны никакого предательства не будет. Но ваша осторожность понятна, я бы поступил так же.

И снова – лесная дорога и сонная одурь, что никак не желает проходить. Сон… Он сменил ярость и страх, горы отсыпаются, как отсыпаются солдаты после битвы, а крестьяне – после работы. На обочинах цветет ежевика, тянет колючие плети к тропе. Птицы спокойны, как и насекомые. Можно отдыхать.

– Капитан Давенпорт, я правильно понимаю, что вижу вашего командующего?

– Да. – С маршалом только Сэц-Алан, словно они не во вражеской стране, а на прогулке в Тарнике. Серый в яблоках Грато горделиво несет безупречного всадника. Кто-то все же озаботился послать гонца. Шлянгер или Уилер? А ты хорош – проспать всю дорогу, забыв о приказе!

Савиньяк небрежным и каким-то непривычным движением отпустил адъютанта и двинулся дальше один. Он был при всех регалиях, но почему-то без шляпы. Легкий ветер отбрасывал белокурые волосы назад, открывая правильное худое лицо. Чарльз покосился на гаунау. Тот, разумеется, и бровью не повел, но что-то неуловимо изменилось. Полковнику было не по себе, это чувствовалось, хотя внятно объяснить, в чем дело, Давенпорт не смог бы.

Чарльз со Шлянгером разом натянули поводья, но посланник был поручен Давенпорту.

– Господин фок Лауэншельд, командующий вас ждет.

Заминка, мгновенная, но заминка, затем горная лошадка двигается с места. Полковник скалой высится в седле, он напряжен до предела, а Грато уже замер перед перечеркнувшей тропинку тенью. Пара мгновений, и Лауэншельд остановил лошадь у той же темной полосы. Савиньяк резко и красиво вскинул голову, и Давенпорт вдруг вспомнил, что Леворукий у гаунау черноглаз. Маршал появился перед парламентером с непокрытой головой не случайно: это было даже не намеком – предупреждением. Иначе Проэмперадор Севера отослал бы Сэц-Алана правой рукой.

Глава 5 Талиг. Оллария 400 год К.С. 22-й день Весенних Молний

1

Эпинэ растерянно поднялся, приветствуя стройную даму средних лет в богатом дорожном платье. Он совсем забыл о графине Савиньяк, а та взяла и приехала. Подруга Жозины, которую он в последний раз видел перед Лаик…

– Сударыня, – с чего начать, Робер не представлял, – сударыня… Не бойтесь! Это Клем… моя крыса. Он ручной, я сейчас его уберу.

– Спасибо. Это необязательно. – Графиня сощурилась на попиравшего кипы прошений Клемента. – Я не раз имела дело с говорящими крысами, молчаливую как-нибудь переживу. Только не позволяй ей на меня залезать, я все-таки дама.

– Клемент первым не полезет. – На всякий случай Робер сгреб его крысейшество со стола и сунул за пазуху. – Не знаю, знаете ли вы… То есть сказали ли вам…

– Я видела траурные знамена. Теньент у заставы объяснил, что Катарина Ариго вчера умерла родами. Я велела сразу ехать к тебе. Сейчас не до этикета, вернее, не до этикета между нами. Ничего, если я не