потом привстал в стременах и узрел за спиной Айхенвальда маршальскую шляпу. Понятнее, само собой, не стало, и Чарльз обернулся на еще не ставшие холмами горы. Это было ошибкой.
– Надеюсь, на нас сейчас ничего не посыплется? – немедленно пошутил Лецке. – Терпеть не могу обвалы перед обедом. Уж лучше драка.
– Сперва найди, с кем драться…
– В такую погоду? Я не желаю, чтоб мне портили прогулку какие-то «медведи». Вот в дождик…
Шутки были глупыми, разговор – раздражающим, но деваться было некуда. Офицер для особых поручений следует вместе с маршальской свитой. Хочется ему кусаться или нет, никого не волнует и не должно волновать.
Лецке заговорил про быструю скачку и великолепные прыжки своего Стрижа, Сэц-Алан ответил, Чарльз кивнул. Он чувствовал себя прилично, но не настолько, чтобы обсуждать чужих лошадей.
– Леворукий! Это еще откуда?
Теньент-драгун выскочил сбоку, галопом пронесся напрямик через кустарник и еще издали заорал:
– Срочное донесение! От капитана Уилера!
– Хотел бы я знать, что ловят кошки, – улыбнулся Лецке.
– Кошки ловят медведей, – шепнул Сэц-Алан, – по крайней мере наши кошки. Кто тут хотел драки?
Офицеры переглянулись и вновь уставились на драгуна, который уже добрался до капитана охраны. На вышедшего из боя гонец не походил, но лошадь успела хорошо пробежаться: Уилер шел последним, вслед за арьергардом. На всякий случай. Схваток после обвала не было, как, собственно говоря, не было и гаунау. Противники потеряли друг друга и найти вновь не особо спешили: и Хайнриху, и талигойцам требовалось прийти в себя.
– Давенпорт, Лецке, к маршалу.
Передние расступаются, пропуская адъютанта и офицера для особых поручений. Колонна стоит. Теньент докладывает, Савиньяк слушает. Очень спокойно, Леворукий бы его побрал. Сейчас что-то опять начнется, что-то пакостное.
– …мы решили, засаду устроим, если приблизятся, – частит драгун. И его никто не учит, как докладывать! – Не получилось – они, как на дорогу выехали, серый флаг подняли и в открытую двинулись. На дороге следов полно, трудно не догадаться, что здесь армия еще утром проходила. А где армия, там и мы неподалеку. Так и встретились… Уилер своих «фульгатов» там оставил, на всякий случай, а из наших я лучший наездник, да и конь мой порезвее остальных.
Савиньяк кивнул и повернулся к свитским. Чарльз не переносил этот его взгляд, пробегающий по лицам, словно по выставленным на стол закускам.
– Вайспферт, кто из знающих «медвежьи» повадки есть поблизости?
– Капитан Шлянгер.
– Очень хорошо. Давенпорт, ваша лошадь в порядке?
– Да.
– От нашего неугомонного друга Хайнриха прибыл парламентер. Вам придется его встретить, но пускать не самого глупого гаунау в гущу наших частей я не намерен. Везите его стороной, на подходе отправите гонца. Лецке, выделите им десяток гвардейцев.
2
Вопрос с увеличением поставок свежего мяса, овощей и вина был решен. Цена, которую, как дал понять явившийся на сей раз в одиночестве Панага, обеспечил лично он, вполне устраивала и Капраса, и его интендантов. И о лошадях для пополнения кавалерии договорились, и о работниках. Пара мелких казаронов из местных за очень скромную плату соглашалась предоставить для разного рода хозяйственных работ крестьян, чтобы маршалу не приходилось отвлекать своих новобранцев.
Очень неплохими были и присланные Хаммаилом вина. Капрас с удовольствием смаковал свое любимое белое и ждал, когда у гостя закончится овес и начнутся шпоры. Ждать пришлось недолго, «Курподай» заговорил о том, чего маршал и ожидал с тех пор, как до его сведения довели подробности учиненных приспешниками Лисенка зверств. Казар желал, чтобы несколько гайифских отрядов были выдвинуты к речонке с зубодробительным названием, разделявшей Кагету Лисенка, которую Капрас для удобства называл талигойской, и Кагету гайифскую, то есть, простите, Хаммаила.
Казарон замолчал и воззрился на дорогого союзника. Союзник сочувственно покачал головой и сказал, что появление на берегу, – он замялся и обернулся к Ламбросу, – на берегу…
– Пантаяксы-Хандуги, – подсказал артиллерист.
Капрас кивнул и объяснил, что появление гайифских отрядов на берегу Пантаяксы может быть расценено как выпад против Бааты. И что Военная коллегия Гайифы и лично военный министр Квано Забардзакис запретили любые действия, способные подтолкнуть Талиг на помощь Лисенку.
Похоже, Панага чего-то подобного и ожидал. Он сразу же объяснил, что неточно передал смысл просьбы благородного казара, так как слишком волновался. На самом деле Хаммаил-ло-Заггаз просит выдвинуть войска не на саму границу, а в любое удобное дорогому союзнику место на пути к оной. Гайифские отряды могут опереться на укрепления казаронских замков и перекрыть основные ведущие на юго-восток дороги.
«Одновременно защищая эти самые замки», – дополнил про себя речь посланца маршал, а вслух объяснил, что запросит Военную коллегию. «Курподай» настаивать не стал. Выразив надежду, что к назначенному Хаммаилом съезду казаронов друг и союзник получит ответ из великой Паоны, кагет поднялся, чем поверг Капраса в удивление. Казарон, передающий то, что ему поручено, и отбывающий назад, не обглодав ни единой бараньей ноги, не проревев ни единой песни и не рассказав ни про единого родственника, – это было немыслимо, но прекрасно. Не веря собственным глазам, ушам и разуму, Капрас отправился провожать посланца казара. Лестницы миновали благополучно, но в нижнем зале кагет остановился, и маршал понял, что мир становится на место, но вечер все-таки испорчен.
– Могу я просить дорогого гостя и уважаемого маршала о личной услуге? – Красивое, очень красивое лицо Панаги стало озабоченным.
– Если это в моих силах. – Такой ответ ни к чему не обязывает, особенно если свои силы оцениваешь ты сам.
– Это не составит никакого труда! – Собеседник замахал руками: он все же был кагетом. – Я хочу определить в обучение некоторое число молодых парней из своих крестьян. В обучение к вам… Они перейдут под ваше полное начало, а потом укрепят мою дружину. Раньше о сабле думали мои братья, сейчас я рассчитываю лишь на себя, а граница подошла… Нет, подползла к лучшим моим виноградникам. Если просьба благородного казара будет исполнена, мои замки с радостью примут ваши отряды, и дальнейшее не составит никакого труда…
– Сперва я должен получить ответ Военной коллегии, – перебил Капрас.
Странный казарон немедленно согласился ждать и без лишних слов убрался. Пора было посылать донесение, обдуманное еще неделю назад. Тянуть с депешами в Паону Капрас не мог, оставалось надеяться, что Забардзакису сейчас не до просьб Хаммаила и не до сведения счетов с опальным маршалом.
Будь на то его воля, Карло предпочел бы остаться на месте: пускай и удалось научить этих криворуких ходить строем и правильно заряжать мушкет, их еще гонять и гонять. Чем, собственно, он ежедневно, все светлое время, и занимался. Побери их всех Леворукий! Неужели нельзя прижать этого расфуфыренного Хаммаила, чтобы он не лез в пасть закатным тварям хотя бы сейчас, пока мориски не угомонятся? А Панага, пожалуй, совсем не то, чем кажется. Когда поднаторевший на торговых сделках казарон завязывал знакомство с гайифскими офицерами и помогал обустроить корпус на новом месте, казалось, он старается для своей мошны, но эта его просьба… Дружины казаронов, даже лучшие, это не армия. А «Курподай», видите ли, желает обучить своих на современный манер, да еще вдали от чужих глаз. Крупнейший владетель провинции, богат, умен, знатен – чем не казар? Не сейчас, разумеется, сейчас на трон Южной Кагеты может лезть только дурак…
– Господин маршал, что-то случилось?
– Нет, Ламброс. Правда, я был несколько удивлен… И вот еще что. Помнится, пару месяцев назад бирисские отряды, те немногие, что не поладили с Лисенком, исчезли из мест своего размещения. Стояли, зимовали, выезжали коней, а потом раз – и нет никого. И никаких криков насчет измены от сторонников
