делать можно все что угодно, говорить нельзя. Жопа есть, а слова нет; оно антинародно. Но, уже перевернув ситуацию, надо было идти до конца — раз слова нет, значит, жопы нет тоже; она антинародна, — и в протокольном поручении комитетам по образованию и культуре потребовать запретить не только сказки, в которых упоминается х. й, но и сам х. й как физическую субстанцию, ведь с его помощью «не воспитаешь ни чувство патриотизма, ни чувство порядочности». Кому он нах нужен?
***
У меня поменялся телефон, первые три цифры, остальное по-старому. Я выяснил это спустя две недели и совершенно случайно, набрав со своего домашнего чей-то мобильный, и там, на дисплее, высветился новый номер.
Я мог бы вовсе не выяснить этого и даже ничего не заметить. У меня есть мобильный, и вообще я большей частью на даче, и все это знают, — в том, что молчит городской телефон, нет ничего подозрительного. Гудок же идет. К тому же он не молчал. Звонили из службы соцопросов, любопытствуя, что я сейчас смотрю по телевизору, и какая-то фирма, торгующая недвижимостью, деланно извиняясь, если зря побеспокоила, выпытывала, не коммунальная ли это квартира, и не хочу ли я ее продать или, может быть, сдать, у нас самые лучшие цены, и клиенты только иностранцы, очень респектабельные люди. Обе девушки — и социологическая, и квартирная — знали новые цифры, а я — нет. Ни упреждающей бумажки со станции, ни торжественного извещения о том, что у Вас, мужчина, другой номер, так и не поступило. Никто, никто мне не позвонил — ни живым, ни даже механическим голосом, вообще никак. И сейчас все еще невозможно узнать про судьбоносную эту перемену: набирая старый номер, слышишь длинные гудки, как ни в чем не бывало, как будто никого нет дома.
А если б в моей квартире жил не я, а, скажем, не слишком молодая женщина со своей старухой-матерью? Сейчас сентябрь, бархатный сезон, последние теплые денечки. Живо представил, как дочь, подтянутая, окрыленная, уезжает в какую-нибудь Хорватию. Прочь из Москвы — все, все забыть, впереди две недели счастья! Нет, мама, ты мне не звони, я мобильный дома оставлю, трубку возьму, а симку там куплю, я за границей всегда так делаю, мы с тобой не Рокфеллеры, мама, это гораздо дешевле, хорватский номер, я сообщу его сразу, как прилечу. Прилетев, конечно же, первым делом бежит за симкой и звонит домой, день звонит, другой, третий, какой там к черту отдых, не выдерживает, срывается в аэропорт и посреди сваленных чемоданов сидит в потном зале ожидания, отечная, седая. И каждые десять минут набирает одни и те же цифры, но идут пустые длинные гудки. А мать сначала ворчит себе в удовольствие, ну надо же, чужая дочка звонит, интересуется, какую я смотрю телепередачу, а эта на юг упорхнула и забыла все, и в голове ветер. Но через день она уже мечется по квартире — так не бывает, сутки прошли, другие, а звонка нет, а телефон работает, гудок идет, и все, кому надо, дозваниваются, вот фирма недвижимости хочет снять нашу квартиру. Пусть. Пусть здесь живут хорошие клиенты, только очень респектабельные люди. И, перебрав все варианты, что дочь убили темной южной ночью, что она, не справившись с волной, утонула в море, разбилась в авиакатастрофе, которую скрывают от народа, мать отдает Богу душу.
***
Юрий Михайлович Лужков только кажется уникальным. Будем справедливы, все великие умы думают одинаково, и мэры других европейских городов, куда менее Москвы покалеченных, изничтожают гений места с похожим вдохновением и упорством. Взять хоть Рим, куда лучше сбереженный и уж точно оберегаемый, а все же.
Одной из самых знаменитых улиц Рима — виа Джулии — в этом году 500 лет, случилось с ней такое несчастье. По этому поводу Джулию привели в порядок: знаменитый занавес из плюща, падавший на нее с мостика, сбрили под чистую. Не одно десятилетие, а может, и столетие этот плющ вился, но юбилея Джулии не пережил, такой вот выдался «красочный подарок москвичам», как говорит в таких случаях Лужков. Занавес из плюща — гений места виа Джулия, к нему водили туристов, пинии — гений места Рима. Нигде больше нет таких прекрасных зонтообразных сосен. Сколько им лет? Двести, триста? Кажется, что две тысячи, три тысячи лет, что они были всегда, свидетели событий, живой анти-Фоменко. Уже за границами центра, на Флавиньевой дороге, имеется бульвар, из этих пиний состоящий. Главная местная достопримечательность. Больше не имеется. Огромные вековые деревья срубили под корень. Не все, через одно. Были пинии, стали пни. «И» отлетела, как душа из тела.
Трудно представить, что тридцать-сорок деревьев, сговорившись, в один день умерли. Наверное, возник какой-то архитектурный план, другой привиделся гений места. Интересно, почему с людьми так не поступают?
На улице Говерно Веккио, там, где римляне едят, я видел выходящую из кафе старуху. Стояла страшная жара, но старуха была в темно-синем, из плотного шелка, плаще до пят и в ботах. Под вуалью, среди глубоких морщин плавали глаза-озера. Старухе было лет сто, не меньше, но вся ее легчайшая фигура была исполнена какой-то испуганной девичьей грации. Она, очевидно, хотела незамеченной пробраться к себе домой. Старуху с заботливой ненавистью держала под локоть, думаю, что внучка, очень достойная дама лет шестидесяти, типичная евробюрократка: аккуратное свежевымытое каре, пиджак с золотыми застежками, лакированная сумка. С какой радостью она б срубила старуху под корень, чтобы остался только пень, одни боты, а над ними почтительно рассыпались бы сверкающие пуговицы.
Александр Тимофеевский
Анекдоты
Украл шпалы
Могойтуйский районный суд вынес приговор в отношении дорожного мастера Оловяннинской дистанции пути Забайкальской железной дороги Анатолия Мамонтова. Он обвиняется в совершении преступления, предусмотренного ч. 3 ст. 160 и ч. 1 ст. 201 УК РФ (присвоение чужого имущества с использованием служебного положения; злоупотребление полномочиями).
В ходе судебного расследования государственным обвинением, представленным Борзинским транспортным прокурором Доржи Жамсоевым, было доказано, что в сентябре-октябре 2006 года Мамонтов присвоил 153 железнодорожные шпалы стоимостью более 53 тыс. рублей. Они были выданы ему для замены старых шпал на одном из участков действующего железнодорожного пути.
Злоупотребляя своим служебным положением, осужденный списал эти шпалы как уложенные и оформил документы на якобы произведенный ремонт железнодорожного пути. Кроме того, ему и рабочим была выплачена незаконно заработная плата на сумму свыше 28 тыс. рублей.
Похищенные шпалы Мамонтов хранил у себя и был задержан в январе 2008 года сотрудниками транспортной милиции при попытке их реализации.
В результате действий Анатолия Мамонтова был причинен имущественный ущерб ОАО «Российские железные дороги» в сумме более 81 тыс. рублей, а также создана реальная угроза безопасности движения поездов по неотремонтированному участку железнодорожного пути.
С учетом того, что Мамонтов еще в ходе следствия по уголовному делу в полном размере возместил причиненный железной дороге ущерб, суд назначил ему наказание в виде лишения свободы сроком в два года шесть месяцев условно с испытательным сроком в один год.
Осужденный свою вину признал полностью. Приговор суда вступил в законную силу.
Только я подумал, что давно нас не веселили своими гротескными преступлениями охотники за металлом — и вот повеселил охотник за деревом. Тот случай, когда преступление обретает оттенок комизма уже в силу самого предмета преступления. «Украл шпалы» — уже от самого этого словосочетания как-то невольно улыбаешься.
И другие обстоятельства тоже вызывают некоторое веселое удивление. 153 шпалы — 153 бревна двухметровой длины. Как он умудрился незаметно вывезти такой груз? Где и как он их хранил («хранил шпалы у себя» — хорошо звучит)? Как он их реализовывал? Объявление, может, дал? Продам шпалы, недорого, самовывоз. Продаются шпалы, новые, состояние отличное, недорого, торг. Или по личным каналам действовал? Слышь, Толян, тебе шпалы не нужны? У меня тут шпалы есть, могу продать. Классные шпалы, новые, ровные, красивые. Одна к одной. Недорого отдам, забирай сразу все — скидку сделаю.
А вдруг это были не деревянные, а железобетонные шпалы?
Мама, купи героин
Суд Мокшанского района Пензенской области огласил приговор трем жителям города Пушкино Московской области, причастным к незаконному обороту наркотических средств.
Осужденные состояли друг с другом в тесных родственно-семейных связях. Главарем клана был 31-летний Сергей Кудряшов. На время совершения преступления он находился в исправительном учреждении № 5 Пензы, где отбывал наказание за совершенные в 2006 году мошенничество и разбой. В начале текущего года Кудряшову потребовался наркотик, о чем он во время телефонных переговоров сообщил своей гражданской жене — Анастасии Щепетковой (1985 года рождения). На семейном совете было решено, что закупкой наркотика будет заниматься 55-летняя мать осужденного — Елена Кудряшова, работающая шеф-поваром детского сада «Колокольчик» города Пушкино, а ее сноха будет организовывать
