дом Кочергина.
Кочергин Родион Петрович — это мой двоюродный дядя, фамилии у нас по звучанию похожие, но это совпадение. Человеком он был хорошим, не пил, читал много, только вот заумничал. Как бы вам это объяснить? Ну есть такой очень провинциальный тип местного мудреца, шукшинского такого героя. Они обычно календари погоды ведут, в предсказательных целях. Или газетные вырезки собирают про американский империализм, чтобы козни его предсказывать. Или еще что-нибудь такое странное выдумывают.
Дядя мой вот из таких. У него был свой пунктик — предсказание будущего. Увлекался идеями Хлебникова, у него даже «Доски Судьбы» в первом издании были, не знаю, где достал. Астрологией тоже баловался, по каким-то старым книжкам учился. Даже чуть ли не хиромантией баловался, и тоже все будущее хотел узнать. Очень оригинальный человек, только мы с ним как-то мало общались. Ну не было повода.
О доме. Дом был в центре, деревянный, за какие заслуги дядя в нем обитал — уже не помню. Кажется, всегда в нем жил. Раньше, конечно, с семьей, да все разъехались, он один остался. При других раскладах у него домишко, конечно, отобрали бы, Воров всегда был тем еще местом в плане уважения к собственности, да у дяди были какие-то знакомства наверху, в общем, его не трогали. А тут он умер. Такие дела.
Короче, сказали мне, что дядя оставил мне библиотеку. Дом тоже как-то разделил, но мне довольно ясно дали понять, что я — отрезанный ломоть, и недвижимость в Ворове мне не светит по-любому.
Ну я что подумал. Библиотека у дяди была редкая. Те же «Доски Судьбы», например, — это же деньги. А если порыться — там, может, такое можно найти, что в Москве продать букинистам за реальные деньги, а потом как-нибудь прокрутиться.
Ну и поехал я на историческую родину. За книжками. Дурацкая, конечно, идея, но мне тогда реально нужны были деньги.
Ага, как же, разинул рот. Родственнички меня в дом два дня не пускали — все держали у себя, поили, звиздили на разные темы. А когда я до библиотеки добрался, вижу — на полках дырки. Кто-то им объяснил, что книжки тоже денег стоят. Ну они все старое и вытащили. Нате, мол, Павел Алексеевич, берите, что нам негоже.
Меня, конечно, заело — а что поделаешь. Они тут местные, а я кто. Но решил так: ладно, поживу тут, в доме, пороюсь, авось что и найду интересное, не зря же ехал.
Перерыл я библиотеку довольно быстро. Из ценного нашел только учебник по фотографическому делу дореволюционный, роскошно изданный, я его потом в Москве пытался продать, никто нормальной цены не предложил. И еще дядины гроссбухи, которые я взялся от скуки читать...
Черт, теперь волки воют. Сколько же зверья в последнее время в Подмосковье развелось. И если бы просто зверья... Мороз по коже.
Ладно, рассказываю про дядю. Ну, я объяснял — Кочергин был странный. Но я не знал, насколько. Оказывается, он полжизни собирал вырезки из местной прессы. И записывал всякие городские истории, происшествия и все такое. Аккуратно так, в здоровенные амбарные книги. Вместе с вырезками из прессы союзного значения, а также всякой муры, включая передачи «Голоса Америки», которые он, оказывается, слушал.
Все это он делал не просто так, а под этим была теория. На первый взгляд совершенно безумная. Но в этом безумии была система.
Смысл ее был вот какой. Дядя на основании каких-то сомнительных вычислений установил, что городок наш является центром то ли геологических каких-то разломов, то ли атмосферных фронтов, то ли еще какой-то хрени, я так и не понял, несмотря на все свое образование. Дальше он как-то к этому делу приплел Хлебникова, и получилось, что городок наш — это что-то вроде центра России. Только центра не в пространстве, а во времени. Родион Петрович это называл «хронотопом». Дурацкое слово, по-моему, ну да ладно, давайте к сути.
Короче. События, которые происходят в центре хронотопа, в данном случае в Воровске, через какое-то время случаются и во всероссийском масштабе. С задержкой примерно в год, зато с увеличением, как бы это сказать, размера.
Ну, то есть. Если у нас в какой-нибудь школе дети гриппом заболели — в стране через год эпидемия. Если дерево повалилось — через год в стране лес погибнет. А если градоначальник, скажем, умер — значит, аккуратно через год жди по телевизору «Лебединого озера».
Ну, конечно, это не только в плохую сторону работает. Тут дом построят — в стране отстраивается крупный населенный пункт. Бензозаправка здесь равна новому нефтяному месторождению там. И так далее — у дяди все было расписано и в таблицы сведено.
Под конец жизни дядя вообще выбрался на хороший предсказательный уровень. Например, всю перестройку он как по нотам расщелкал. Особенно хорошо ему удавались предсказания визитов и переговоров на высшем уровне, потому что тут связь была абсолютно четкая. Как из области в Воровск приезжают — значит, через год в Москву из Вашингтона делегация, а как наши в область едут — значит, через год государственный визит в Америку. А когда наш тогдашний начальник в область зачастил — ясно, что Горбатый из Вашингтона вылезать не будет. Кстати, наш первый секретарь горкома — черт, уже забыл, как звали, — тоже был лысый и с метиной, только это не родимое пятно было, а шрам: в молодости его бутылкой по кумполу приложили. Ну и ум у человека был, видимо, соответствующий.
Гекачепе в дядиных бумажках было предсказано уже тютелька в тютельку. Потому как в Ворове был страшный скандал, когда первый секретарь нажрался и залег на даче, а хмыри горкомовские вздумали его сковырнуть путем разоблачения... Ладно, не буду — если интересно, сами почитаете, газетки поднимете. И про распад Союза тоже все совпало. А расстрел Белого дома — там вообще все было тютя в тютю, когда пьяные бандюки из гранатометов по казенному дому шарашили.
Короче, я поверил. А когда поверил, то понял, что это золотое дно, лучше любого антиквариата. Потому что на прошлое спрос не всегда бывает, а вот будущее всех интересует очень сильно.
Увез я, в общем, дядины альбомы. Потом я уже узнал, что родной стране это обошлось в отдачу музейных фондов на Запад. Ну, уж извините, это я как-то сразу не просек.
Времени у меня с гулькин этот самый, поэтому не буду рассказывать, как я в Москве пристраивался. И про Гильдию Ответственной Политики размазывать не буду — сами знаете, что это за контора, и кто такой Лев Глебович, тоже не секрет. А вот почему она так окрепла, когда остальные пиарщики по щелям сидят и лапу сосут — расскажу, чего уж там.
Первое время я работал чисто на предсказания. Добывал воровскую местную прессу, звонил родичам, сличал по дядиным таблицам — и получалось в большинстве случаев в точку. Я на ельцинских выборах, на первых, пять ящиков коньяка заработал — все тогда перебздели, что Зюганов выиграет, а я всем так снисходительно: у меня социология, будет Ельцин во втором туре. Потому что итоги воровских выборов у меня лежали в кармане, и я знал, что старый гад усидит, коммуняка сольет жидко, а также знал, почему и почем. Я цифры, если что, сам рисовал, только хрен вам кто это скажет.
После этих выборов я пошел я к Льву Глебовичу нашему дорогому, объясняться. Все рассказал как есть, показывал дядины прогнозы, вырезки. Не знаю, до конца ли он мне поверил — но, во всяком случае, решил проверить и дал добро и бюджет на операцию «нулевой год».
Вот это уже была работа на местности. Почему я сейчас в грязюке и лежу, на комету смотрю и волчий вой слушаю. Потому что ответственность моя, и для меня это серьезно. А тогда съездил я на историческую родину с чемоданчиком зелени — из наших фондов. Ну, знакомства, опять же, остались. И сменили мы старого пьяницу на молодого толкового из Казахстана — он там среди немцев жил, кстати, сосланных, приучился к ихним порядкам. Ну, как на Россию в целом это спроецировалось, вы знаете. А как мы потом второго сажали — вам лучше и не знать, государственное это дело.
И все было бы хорошо. Если бы не визит.
Как все было. За год до того, как Барак Обама в Москву прилетел, в Воров приехал новый областной начальник — черный, естественно, извините за такое слово, ну в нашем смысле черный, Рафик, как его, Файзиевич. Нормально поговорили. Ну и Обама с нашим нынешним нормально тоже поговорили. Все вроде в порядке, и никто не обратил внимания на фразочку обамину, что он, дескать, проездил всю Америку во время предвыборной кампании от края до края.
