Я был раздосадован неудачным визитом на Восьмое марта и рассказал ему про это.
– Дурдом, - закончил я. - Вот уж точно преступление.
– Ага, оно, - рассеянно согласился Благовещенский. - А за что там этот твой Алик сидит?
– Я ж тебе рассказывал. У него голова…
– Ну да, ну да. А нельзя ли, - в глазах моего приятеля промелькнуло что-то вроде рассеянного интереса, - его оттуда вытащить? Пустить такую телегу, что его там держат за книжки, философию… карательная психиатрия, ну ты знаешь. Может интересно получиться.
– Он правда больной, - снаивничал я. - Он магнитофон выбросил, и потом, у него это каждый год…
– А если его КГБ с ума сводит? - посмотрел на меня Валера строго. - В таких случаях проводят независимую экспертизу. Эти козлы проводили независимую экспертизу?
Я помотал головой, довольно уверенно. Что-то мне подсказывало, что затурканные доктора и медперсонал из того заведения за забором и слов-то таких не знают.
– Свяжись с родителями, или кто у него там, - планировал Валера, разливая кофе. - Можно заварить бучу. Об этом можно даже передачу на «Свободе» сделать, если выходы найти. Ну, прямо на «Свободу» у меня нет, но если будешь этим заниматься…
Я помотал головой еще раз, и на сей раз вполне уверенно. Я точно знал, что эта идея ни Алику, ни его родителям не понравится ни в какой мере, а подставлять их я не собирался.
Мы немножко попрепирались, но не сильно: Валера не имел выходов, да и идея ему разонравилась минуты через две. Его вполне устроило, что виноватым оказался я.
– Вот так у нас все, - вздыхал он, ополовинивая свою чашку. - Вот так все и прокукуем. Знаешь, как говорят? Куй железо, пока Горбачев… Надо сейчас вписаться в тусовку, потом нас туда хрен пустят. Сейчас такое начнется, такое. Ты даже не представляешь что.
Делай Ю-ю
Искусственная зараза
Максим Семеляк
Хорошо помню, как это произошло в первый раз.
Год стоял примерно восемьдесят второй, класс был приблизительно третий, и на дом нам задали написать страничное сочинение про кошку Ю-ю - по мотивам не самого примечательного из рассказов Куприна. Я бы ни за что не вспомнил об этом мелком общеобразовательном истязании, если б не один мой одноклассник, звали его Вадим. (Подобным именем в советских пьесах и фильмах называли обыкновенно скользких выпускников МГИМО, но тут был несколько иной случай).
Все мы в результате с разным успехом накропали по сочинению про что просили. А этот Вадим - он выкинул странный фортель: написал не про кошку Ю-ю, а про щенка Бинго.
Все здорово опешили, молодая преподавательница растерялась, дошло, кажется, до вызова родителей. Главное, что никто не мог понять причин этого стихийного ситуационистского жеста, а сам В. нерешительно отказывался что-либо объяснять. До этого в средней общеобразовательной школе № 594 срывы учебного процесса были связаны либо с откровенным хулиганством, либо с элементарным слабоумием. Дикая выходка В. не подпадала ни под один из устоявшихся диагнозов. «Ты, наверное, просто не расслышал задания?» - с надеждой склонялись над В. родители и причастные делу учителя. Да нет, все он расслышал. Так или иначе, дело замяли.
После инцидента с В. я впервые ощутил вкус чистого немотивированного безумия. Его чистота казалась безупречной - оно совершенно точно не было приукрашено тем трафаретным детским резистансом, из которого столь активно сосет кровь не первая уже когорта писателей и режиссеров. На фоне В. я почувствовал себя каким-то агентом отчуждения - его акция волновала, и одновременно в ней чудилась опасность. Как бы там ни было, я приобрел самый живой интерес к помешательству. Поводов потрафить ему вскоре возникло хоть отбавляй.
Для тех, кто имел неосторожность взрослеть в конце восьмидесятых и начале девяностых, мир приготовил несметное количество подначек соответствующего характера. Призрак неясного безумия маячил в школьные годы вместе с призраком вполне конкретной армии - за веселым словом «косить» крылась в большинстве случаев радостная перспектива дурдома. Впрочем, едва ли не опаснее подобной сугубо социальной угрозы была угроза эстетическая - безумие сочилось из всех положенных на тот момент подростку книг, фильмов и песен. Прослушивание группы The Doors вкупе с просмотром одноименного кинофильма, смакование единственного пошлого места из в целом хорошо сохранившегося романа «Степной волк» («только для сумасшедших», разумеется) и прочие заочные переживания по несуществующим поводам. Русская электрогитарная музыка восьмидесятых годов тоже в этом смысле не давала расслабиться. Только и слышно было: «Пока не поздно - пошел с ума прочь», «Я опять должен петь, но мне нужно видеть ее - я наверно схожу с ума», «Я совсем сошел с ума, и все от красного вина», «Вчера завхоз сошел с ума от безысходнейшей тоски», «Мама, мы все тяжело больны, мама, я знаю, мы все сошли с ума», «Жил-был цикорий, но он сошел с ума» etc.
Безумие принимало самые разные формы, но неизменно почиталось за доблесть, и затертый довлатовский скетч про спорщиков, претендующих на принадлежность к высшей лиге рехнувшихся, был принят как своеобразное руководство к действию. В 92-м году никому еще тогда не ведомый Псой Короленко сочинил убийственный гимн соответствующему состоянию рассудка с припевом «Ябнутым все можно». Уместно вспомнить и о том, как переводится с английского ключевое понятие первой половины девяностых rave.
А далее все вообще пошло как по маслу, потому что в моду вошел трэш всех цветов, акцентов и отголосков, убедительно доказавший, что безумие может быть довольно смешным и никакие шоковые коридоры более не являются обязательным условием. И уже начинающая седеть молодежь, которая совсем недавно предпринимала безуспешные попытки двинуться умом на фильмах Херцога и Фассбиндера, вдруг перекинулась на Джесса Франко и Расса Мейера - в поисках все того же эстетически выверенного безумия.
В какой-то момент я заметил, что мое ближайшее (равно как и отдаленное, не сказать всякое) окружение составляют исключительно безумцы. Гениальные безумцы и ординарные безумцы. Богоугодные безумцы и безумцы-сектанты. Безумцы с вполне клиническими диагнозами и безумцы, формально здоровые. Безумцы книжные черви и безумцы ночные волки. Типичные представители священного безумия
