бежали и представители династии, которые, очутившись на Западе, не захотели, быть может, играть роль подданных местных властителей и, воспользовавшись своей относительной численностью и силой, победили туземцев. Таким образом могло возникнуть государство Хунну на Западе: в киргизских степях и далее. Путь этих переселенцев был очень сходен с тем, который на полтораста лет раньше прошёл Чжичжи.
Известия об этих откочевавших Хунну не сразу прекратились в китайских летописях. Так, в истории заднего Че–ши, т.е. области в Дзунгарии, постоянно упоминается об их столкновениях с северными Хунну, их соседями с севера. Столкновения эти происходили во всю первую половину II века по Р.X[69]. Таким образом, в эту эпоху северные Хунну уже жили к северу от Дзунгарии, т.е. к западу от Алтая, в Юе–бане и, может быть, даже в Кангюе. В эту последнюю область северные Хунну несомненно проникли. Китайские летописи говорят, что северный шаньюй ушёл на запад в Каппой[70]. Кроме того, мы имеем ещё дальнейшие известия. К западу от Кан–гюя лежала по китайским летописям земля Су–дэ, ранее называвшаяся Янь–цай или Алань–я (т.е. земля Аланов) «лежащая при большом озере, которое не имеет высоких берегов. Это есть северное море». И расположение этой области к северу–западу от Кан–гюя, и северное море указывают на земли к северу от Каспия. Вот, что рассказывают китайские летописи по поводу истории этой области: «Некогда Хунны, убив владетеля судэского, овладели землями его. Владетель Хуни составлял уже четвёртое колено после того события»[71]. Известия эти Китайцы могли получить только от судэского посольства, пришедшего с посольствами некоторых других западно–азиатских племён в 440 годах[72], так как посольства самих Китайцев так далеко не проникали. Если завоевание Хунну произошло за четыре поколения до этого времени, то можно предполагать, как то сделал Аристов[73], что оно относилось к половине IV века, т.е. именно к тому времени, когда Гунны появились в Европе. На основании всего вышесказанного мы можем вывести заключение, что не только сходство имён и соседство по местам жительства, но и факты истории заставляют признать тожество этих двух народов. Хотя Клапрот и отрицал это тожество, однако достаточно обратиться к его атласу, именно к картам 7–11, чтобы увидеть, что оно напрашивается само собою. Сторонники финнизма признают, что Хунну, как господствующее финское племя, спустилось с Алтая и подчинило себе туземцев, а при усилении Сянь–би лишилось власти[74]. Приведя исторические факты и вытекающие из них следствия, мы можем сказать, что если не предполагать финского завоевания, вопрос этот будет решён гораздо проще. Турки властвовали в северо–восточной Азии, а потом были порабощены Китайцами, Тунгузами и может быть ещё какими нибудь племенами и частью покорились, частью ушли на Запад. Из первых произошли Ту–гю, вторые же, в силу своего переселения, не оставили потомков в северо–восточной Азии. Этому содействует и распределение урало– алтайских народов. Народы к северу от Китая были расположены с Востока на Запад в таком порядке: корейские и тунгузские племена, затем турецкие, к северу от них, в пределах Сибири Монголы и, наконец, только к западу от Алтая — Финны[75]. Весьма вероятно, что с выселившимися в конце I века по Р.X. северными Хунну не кончился прилив их на Запад. Китайские летописи передают, что другая часть этого народа подчинилась Сянь–би и приняла их имя. Во всё время господства Сяньбийцев (II–IV века по Р.X.) Хунны могли иногда, опять таки привлечённые слухами о могуществе соплеменников на Западе, двигаться отдельными группами и таким образом подкреплять образовавшееся государство. Наконец, падение Сянь–би и возвышение Жужан в IV веке могло повлечь новое движение, как то предполагал Вивьен де Сен–Мартен. Однако, не имея положительных фактов, это можно высказывать лишь как предположение. Основным же, «капитальным» фактом мы считаем движение Хунну в конце I века по Р.X[76].
Выяснив вопрос о происхождении Хунну и их отношений к Гуннам, нам остаётся ещё привести соображения относительно происхождения этих последних. Казалось бы, что если Хунну — Турки, перекочевавшие впоследствии в Европу, то и Гунны тоже должны были быть Турками. Однако, в истории подобного рода соображения не всегда оказываются справедливыми. Европейские Гунны обращали на себя до сих пор большее внимание, чем родственные им китайские Хунну. Это объясняется конечно тем, что история Европы разработана лучше, чем история северо–восточной Азии. Вопрос о происхождении их не относится непосредственно к востоковедению, однако может быть правильно решён только при помощи ориенталистов. На основании этого мы, в данном случае, должны следовать выводам и доказательствам других учёных, предлагая однако в виде подтверждения пли отрицания свои доводы.
В этом вопросе, ещё более чем в вопросе о происхождении Хунну, существует очень много гипотез, догадок, сближений и… очень мало положительно доказанного. Одни думали, что Гунны были Монголы, другие — что этот парод финского происхождения, третьи считали их Славянами, четвёртые — Турками. О всех этих теориях мы скажем лишь несколько слов как потому, что мы уже говорили о них при разборе теорий о происхождении Хунну (напр., говоря о взглядах Палласа и Бергмана или о теории Клапрота), так и потому, что некоторые из них предложены такими историками Европы, которые не имели достаточного знания истории Средней Азии.
Теория монголизма Гуннов продержалась очень недолго и в настоящее время сдана, повидимому, безвозвратно в архив; впрочем, её и теперь, как мы говорили, ещё можно иногда встретить в литературе.
Теория финнизма, главой которой должен считаться Клапрот, пользовалась общим доверием довольно долгое время, да и теперь имеет много сторонников, хотя новые доводы сильно её поколебали.
Эти новые доводы были высказаны сторонниками славянства н турчизма Гуннов. К первым принадлежат только историки Европы и главным образом славянского мира и России. Насколько нам известно, ни один ориепталист не высказался в пользу их предположений. Мы постараемся в общих чертах охарактеризовать эти доводы и дать их разбор, так как всё, что относится к истории Гуннов, имеет отношение и к вопросу о происхождении Хунну.
Создателем этой теории явился Венелин («Древние и нынешние Болгаре», т. I, 1829). Главное положительное доказательство этого ученого было лингвистическое. Гунские имена по его мнению, «звенят по слявянски» (стр. 94). Каратон (???????) сходно с именем болгарского царя Кардана (Болгаре были, по его мнению, чистые славяне), Баламбер — Владимир, Аттила — Тилан (болгарский царь), Бледа — Влад и т.д. Отожествление Хунну и Гуннов он считал ошибкой учёных. Хунну были по его воззрению Монголы, которые кочуют до сих пор, как и во времена глубокой древности, на северных границах Китая (стр. 157–8). Из сочинений ориенталистов он ознакомился, видимо, только с сочинением Иакинфа «Записки о Монголии», да и то плохо понял их, потому что, упустив из вида замечание, что имя Хунну было лишь транскрипцией туземного имени на китайский язык, он возражал против приписываемого им этому синологу мнения, что монголы называли себя китайским бранным именем (стр. 160 и далее). Он доказывал, что по гречески Гунны всегда назывались ??????, ??????, Венны, и только уже в латинском языке появилась форма Hunni, откуда в Европу и Россию перешло имя Гунны[77]. Имя Гунн или Венн (что по его мнению одно и то же) Венелин сближал с именем Венд, и таким образом признавал их тожественными Славянам.
За этим исследователем последовал целый ряд учёных, принявших и его лингвистические доводы, и тожество Гуннов и Вендов. Особенно оригинальны были доказательства Вельтмана в его сочинении «Аттила и Русь в IV–V веках» (Москва, 1858). Он отожествил имя Hunni через форму Kwane с именем Кыяне, т.е. Киевлянами, назвал Аттилу «всея Руси самодержцем» и т.д. Даже сторонник славянства Гуннов проф. Д.И. Иловайский назвал это сочинение «мистическим сумбуром». В пользу этой теории высказался и И.Е. Забелин на стр. 218–360 первой части «Истории русской жизни» (Москва, 1876). Считая сделанное Дегинем отожествление Хунну и Гуннов основанным лишь на сходстве имён, он указывает на противоречие этому свидетельств истории и географии. По мнению этого учёного, «надо только удивляться, каким образом несообразная догадка Дегиня утвердилась в науке, как непреложная истина. С его лёгкой руки все стали твердить, что Унны были истинные Калмыки, и все старались при всяком случае только доказывать и распространять это поверхностное заключение. Затем Клапрот доказал, а Шафарик подтвердил, что Унны были Уральского происхождения, родственники Башкиров и предки Венгров. Теперь этой новой истине уже никто не противоречит» (331–332). Переходя к разбору источников, И.Е. Забелин считает портрет Гуниов, описанный Аммианом Марцеллином, продуктом воображения, возникшим из сказаний о быте кочевых народов. Гунны пришли не с Востока, т.е. не из за Волги, а от Ледовитого моря. Лежащими за Меотийскими
