и др. элементов и воспоминанием о них осталась только династия и её имя, возможно, казавшееся недопустимым представителям второй теории, примирение турчизма Хунну и финнизма Гуннов и при том естественнее, чем думали это сделать Сен–Мартен, Вивьен–де–Сен Мартен, Сёменов и другие.
При разборе мнений Клапрота мы уже говорили о возможности отожествления Гуннов именно с Мадьярами и указали, что это мнение разделялось далеко не всеми. Поэтому необходимо в настоящее время ограничиться предположением, что значительнейшую массу среди Гуннов составляли Финны (в общем смысле этого слова, т.е. понимая под ним одну из групп урало–алтайцев), быть может угорского семейства. Мы должны добавить, что к этому заключению могут главным образом привести соображения, основанные на истории миграций урало–алтайских народов, а не на тех лингвистических данных, которые сообщены Клапротом. Этих последних, по нашему мнению, очень не много. Кроме собственных имён, толкование которых у него далеко не всегда удачно, он привёл только одно нарицательное имя: «вар» или река но лезги–аварски («ор»). Это слово очень сходно с именем одной реки в Скифии по Геродоту (книга IV). По сообщению отца истории, через владения Меотов протекали четыре реки, из них одна с именем Оар (??????). Таким образом это слово, быть может, финское, могло перейти к Гуннам по традиции[81].
Несмотря на то, что теория финнизма Гунов имеет много вероятия, в новейшее время возникла новая теория относительно происхождения этого народа, которая, имея за собой веские доказательства и авторитетных сторонников, заслуживает полного внимания. Выше мы приводили замечания и возражения проф. В.Ф. Миллера и Ф.Е. Корша по поводу славянства Гуннов. Отрицая возможность этого, они предложили свои объяснения. Доводы этих учёных, по специальности языковедов, имеют для нас большое значение. Оба они представили свои объяснения гуннских собственных имён. Проф. Корш признал, напр., собственное имя Ойбарс за турецкое (составленное из ой–равнина и барс–барс). Кроме этого он указал и на. некоторые другие примеры. Подробнее говорил но этому поводу проф. Миллер. Слова, имеющие в латинской или греческой транскрипции окончание на «gan» или «kan», по его мнению, несомненно турецкие, при чем это «gan» есть турецкое хан (Zaber–gan = Забар–хан). В имени Денгизпк он считает корнем турецкое слово «денгиз» (море), Ой–барс сравнивается им с половецким (а Половцы были несомненно турки) именем Багубарс. Гунское Куридах = полов. Курток. Все имена, кончающиеся на ger, турецкого происхождения: Iliger, Moager, Ilmingir (сравн. с именем казанского царя Едигера) и т.д. Таким образом и тот, и другой считают наиболее правильным сопоставление имён гунских с турецкими. Остаётся лишь пожалеть, что они не высказались по этому поводу подробнее. Более их сказал по этому поводу известный венгерский турколог Ар. Вамбери. В своём исследовании «Ursprung der Magyaren» (Leipzig, 1882) он посвятил вопросу о Гуннах три главы (вторая, третья и четвёртая). Мы приведём некоторые его мнения, главным образом в виду обширности собранного им по этому вопросу материала. Вамбери, по специальности филолог, а потому главные его доказательства основаны на данных языка. Он, подобно двум вышеназваннымъ учёным, особенно указывал на сходство гунских имён с турецкими, хотя и признавал их сильно изменёнными греческой и латинской транскрипциями. Целая глава (стр. 40–50) посвящена у него разбору этих гунских имён и доказательству их турецкого происхождения. Мунцук (Munzukh) турецкое слово и значит знамя, Ирнак (Irnakh) — тоже и значит юноша, Атакам (Atakam) — отец пли жрец, Баян — могущественный и т.д[82]. Было бы слишком долго, да для нашей цели и не необходимо, приводить все гунские имена. Считая этот народ турецким, Вамбери тоже на основании лингвистических данных шёл ещё дальше и пытался определить, к какой группе из турецких племён следует отнести их, и пришёл к тому убеждению, что они должны были быть ближайшей роднёй древних Уйгуров. Кроме доказательств на основании данных языка, Вамбери привёл также некоторые исторические факты, говорящие в пользу турчизма Гуннов. Он указал, напр., на то, что через сто лет после падения гунского государства, Земарх застал всё пространство, занятое некогда этим народом, населённым сплошь турками. Он допускает, что среди них были финно–угорские элементы, но не думает, чтобы эти последние, состоящие главным образом из «рыбаков и жителей лесов», когда нибудь выступали в качестве грозных завоевателей. Определяя с точностью происхождение Гуннов, Вамбери ни слова не сказал об их отношениях к Хунну; это тем более странно, что он ориенталист по специальности. Придерживаясь того же мнения о турчизме Гуннов, Вамбери касался этого вопроса и в «Das Turkenvolk» (Leipzig, 1885) и в «Первобытной культуре турко–татарских народов» (русск. пер. в «Записках Западно–Сибирского отдела Географического Общества», 1884, книжка VI).
Мы видели, что сторонники всех теорий приводили свои мнения о гунских собственных именах. В виду того, что теории монголизма и славянства Гуннов противоречат фактам, мы и не считаем нужным обращать особенное внимание на них. Остаются следовательно теории финнизма и турчизма. Так как первая в сопоставлении собственных имён имела одного только представителя (Клапрота), который к тому же писал в 1826 году, и была принята с недоверием некоторыми специалистами (напр. Уйфальви), вторая же имела представителей в лице современных языковедов — мы более склонны принять сближение гунских имён с турецкими. Впрочем весьма вероятно, что многие Гунны носили имена финские. Во всяком случае влияние Финнов существовало в сильной степени, и потому нет ничего удивительного в том, что Турки приняли некоторые имена побежденных ими народов.
Не одни филологи, основываясь на сходстве имён, считали Гуннов за Турков. Это мнение было также выражено и некоторыми историками. По этому поводу высказался ещё Цейсе (Zeuss. Die Deutschen und die Nachbarstamme, Munchen, 1837). Статью, озаглавленную Hunni, он посвятил исключительно истории этого народа (стр. 706–710), тогда как о происхождении их говорил в статье, посвящённой Булгарам (стр. 710– 727). В этом последнем народе он признал ушедших на Восток Гуннов. На Волге, где удержались остатки Булгар, можно ожидать в ту эпоху только либо Финнов, либо Турков; так как Финны раньше (стр. 272–275) признаны им исключительно лесным народом, занимающимся охотой и рыболовством, то Болгары, и их предки Гунны, народы кочевые, степные и конные должны быть отнесены к Туркам. По его мнению, Гунны были первые Турки, пришедшие из северо–западной Азии и пробившие путь в степную полосу Европы. Отожествление Гуннов с Хунну принято им. Настойчиво придерживался теории турчизма Гуннов и лучший знаток исторической этнографии России, академик А.А. Куник. Из его статей но этому вопросу мы прежде всего должны назвать «О тюркских Печенегах и Половцах по мадьярским источникам» (помещена в Записках Академии Наук за 1855 г., т. III). Он с полным убеждением высказал здесь, что «тюркский элемент совершенно ясно выступает (в Южной Руси) лишь со времени гунского нашествия, когда Алтай, это первоначальное гнездо тюркских племён — стал высылать орду за ордой на Западную Азию и Черноморье» (стр. 715). На этом основании он и признал нашествие Гуннов основным пунктом в истории турецких народов. Кроме того он высказал мнение, что среди гунского войска находились многие из тех турецких народов, которые позже друг за другом явились в истории южной Руси. Считая Финнов совершенно неспособными соединяться в государства, он даже полагал, что первобытные Магары (Мадьяры) были Турки, обратившие подданных своих финнов в конный народ и с течением времени заменившие свой язык языком многочисленных подданных (как пример возможности подобной замены, он привёл Франков в Галлии). Это мнение академик Куник повторил и в многих последующих работах, например в «Известиях Ал–Бекри и т.д.», в приложениях к «Каспию» Дорна и др. Мнение его было принято и туркологом академиком В.В. Радловым. В совместно написанной рецензии на сочинение Голубовского «Печенеги, Торки и Половцы до нашествия Татар» (Киев 1884) они высказались в пользу турчизма Гуннов и осудили теорию финнизма некоторых полукочевых народов южной и юго–восточной Руси. Печенеги имели, по их мнению, в южной России предшественников турецкого происхождения — именно Аваров. Турки были главным племенем в Хазарии. Болгары были Турки. Финский элемент в истории юга и юго–востока России явился впервые с Мадьярами, да и то под предводительством турецкого рода. Гунны были несомненно Турки. Ф. Мюллер, признавший, как мы уже говорили, Хунну за турков, Гуннов тоже назвал племенем татарским (т.е. по его классификации турецким), хотя и признал их сильно смешанными с Финнами (см. его Allgemeine Ethnographie). К этому мнению о турчизме Гуннов присоединился и австрийский учёный Томашек, который в рецензии на книгу Иречека «История болгар» (помещена была в Zeitschr. fur Oester. Gymnasium за 1877 г., стр. 674–686) на основании и исторических преданий, и сходства имён доказывал, что Болгары и их предки Гунны были Турки. К авторитетным мнениям Куника и Томашека присоединился М. Соколов в своём исследовании «Из древней истории Болгар» (СПб. 1879). Проф. Васильевский в цитованной нами статье «О мнимом славянстве и т.д.», направленной против теории Иловайского, высказал, «что преобладание среди Гуннов турецких элементов нам кажется весьма вероятным и почти несомненно доказанным (см. А.А.
