Арни достал еще одну фотографию, кадр с видеозаписи, где Синдри стоял позади медсестры, ухаживающей за парнем.
— Сейчас я вижу его, — сказала медсестра, — но тогда не замечала. И не слышала, что он говорил.
Арни спрятал фотографии.
— Спасибо за помощь.
Уходя от медсестры, Арни обдумывал очередной шаг. В сущности, он не приблизился к установлению личности парня.
Неожиданно у него появилась блестящая мысль.
Он повернулся. Медсестра как раз скрывалась в одном из ответвлений коридора.
— Ирис?
Он побежал за ней.
— Да?
— Последний вопрос. Где этот парень собирался взять бифштексы?
— А, это я помню. В отеле «Сто один». Он сказал, что работал там поваром.
Бьёрн подъехал на пикапе к булочной на Нордурстрёнд. Он знал: то, что он собирается сделать, навсегда изменит его отношения с Харпой.
Но у него не было выбора.
Конечно, Исак был прав. После того как с Ингольфуром Арнарсоном будет покончено, возникнет вопрос, как быть с Харпой. Но у Бьёрна был на это план. Возможно, он принимал желаемое за действительное, но все же хотел сделать попытку.
Он любил Харпу и был уверен, что она любит его. У них общие взгляды. Она ненавидит ограничение кредита и людей, приведших к этому, так же сильно, как и он. Она поймет, что он сделал. Может быть, присоединится к нему.
В хижине, куда он ее вез, будет много времени для разговоров. Возможно, он сможет убедить ее. Он должен.
Он вспомнил случайную встречу с Синдри в «Большом Рокке» три месяца назад. Если бы тогда он сразу ушел, сейчас все было бы по-другому. Но он не жалел о том, что он и другие сделали в последние две недели. Кто-то должен был воздать этим мерзавцам по заслугам.
Бьёрн и Гулли пили пиво и курили в палатке возле «Большого Рокка». Хотя было одиннадцать часов, в этот июньский вечер было еще светло. В кафе шла большая попойка — характерное явление в Исландии в это время года: страна ударялась в загул, забыв о сне.
— Бьёрн? Это Бьёрн?
Бьёрн повернулся и увидел рослого человека с косичкой, в широкополой кожаной шляпе.
— Синдри!
Он поднялся и пожал руку рослому.
Синдри взглянул на Гулли, и Бьёрн представил ему своего брата. Синдри был пьян слегка, Бьёрн слегка, Гулли — сильно. Синдри с Бьёрном поговорили о том о сем, но о январе не упоминали. Обменялись тирадами против банкиров. Гулли наблюдал за ними, потягивал пиво и не обращал на них особого внимания.
— Помнишь, я говорил, что моему брату грозит опасность лишиться фермы? — спросил Синдри.
Бьёрн кивнул.
— Ну и лишился?
— Ему было невыносимо дожидаться этого. Он покончил с собой. Три месяца назад.
— Жаль, — сказал Бьёрн.
— Да. Жена. Две дочери. Они лишатся фермы. А как дела у тебя? Сохранил судно?
— Пришлось продать его, — ответил Бьёрн. — Купить когда-нибудь новое надежды мало.
Они посидели молча, глядя друг на друга. Гулли закурил очередную сигарету.
— Мы правильно поступили, так ведь? — спросил Синдри.
Бьёрна явно одолевали сомнения.
— Да, правильно.
— Послушай. Завтра я завтракаю вместе с одним нашим старым другом. В «Серой кошке». В десять часов. Хочешь присоединиться к нам?
— Старый друг? — спросил Бьёрн.
Синдри пожал плечами, намекая на присутствие Гулли.
— Хорошо. Тогда до завтра.
«Серая кошка» представляла собой кафе с книжными полками во всю стену, находилось оно также на Хверфисгате. Напротив него стоял похожий на бункер Центральный банк, прозванный «Черным фортом», самое ненавистное здание в Исландии. Рядом с ним Ингольфур Арнарсон опирался на щит, глядя в сторону гавани.
Войдя, Бьёрн увидел сразу же широкополую кожаную шляпу Синдри. Он сидел в кабинке в глубине зала, втиснув свое грузное тело между оранжевым столом и обитой красной кожей скамьей. Напротив него сидел человек пониже, постройнее. Бьёрн не сразу узнал в нем Исака.
Бьёрн сел рядом с Исаком и попросил официантку принести чашку кофе. Синдри заказал обильный американский завтрак из блинчиков с беконом, фирменное блюдо «Серой кошки», которое подавали весь день. Исак заказал бублик.
— Вы продолжаете общаться? Кажется, мы решили не встречаться друг с другом, — строго заметил Бьёрн.
— Нет, просто на прошлой неделе Исак зашел ко мне. У нас состоялся разговор, — ответил Синдри.
— О том, что мы сделали в январе? — спросил Бьёрн.
— Больше о том, что мы собираемся сделать этой осенью, — ответил Исак.
Бьёрн приподнял брови.
— Мы?
— Исак и я, — ответил Синдри. — И ты. Если присоединишься к нам.
Бьёрн остановил пикап перед булочной. Какое-то время смотрел через бухту в сторону Халлгримскиркьи, возвышавшейся над центром Рейкьявика. Пути назад отрезаны. Он глубоко вздохнул и открыл дверь.
Покупателей в булочной не было. Харпа, увидев Бьёрна, просияла. Выбежала из-за угла и бросилась к нему в объятия.
— О, Бьёрн. Извини, что я в тебе сомневалась. Простишь меня?
— Прощать тут нечего. Я хочу выпить чашку кофе. Составишь компанию?
— Составлю.
Бьёрн взял электрический кофейник и налил Харпе и себе по чашке. Они сели за один из столиков.
— Значит, ты все-таки решила пойти в полицию? — спросил Бьёрн.
Харпа кивнула.
— Ты совершенно уверена? Независимо от последствий?
— Я должна. Если еще кто-нибудь погибнет, я этого не перенесу.
— Понимаю.
Бьёрн расслабился. Отговаривать ее не имело смысла. Теперь он твердо решил осуществить задуманное. Отпил глоток кофе. Харпа не притронулась к своему.
Она улыбнулась.
— Я рада, что ты понимаешь. Хуже всего то, что я могу навлечь беду на тебя.
— И на Синдри с Исаком. И на Фрикки.
— О них я не беспокоюсь. Если только о парне. О себе нисколько. Но я беспокоюсь о тебе.
