сама смерть.
— Ты чувствуешь запах? Уже?
— А то! — Она принюхалась и состроила гримасу. — Мертвая крыса на стероидах.
Я удивленно вытаращился на нее. Ласи изменялась быстрее, чем любой когда-либо виденный мной инферн. Как будто новый штамм мутировал с повышенной скоростью, изменяясь при каждом переходе с одного «хозяина» на другого. А может, эта подземная тварь просто очень уж сильно воняла. Сейчас ее зловоние буквально затопило меня, включая по всему телу сигналы тревоги и ярости. Сознание вопило: «Беги!» — но мышцы зудели от страстного желания ввязаться в бой.
И во мне почему-то крепла уверенность, что они получат желаемое. Инстинкт подсказывал — тварь знает, что мы здесь; более того, она нацелилась на нас.
— Пошли, — сказал я.
Хрустя гравием, мы спрыгнули с платформы и очертя голову помчались по пути. Впереди мерцали огни следующей станции, которые странным образом как будто все время удалялись от нас.
Всего четыре квартала, напомнил я себе; ничего, справимся.
Потом я разглядел — через одну из ям, куда рабочие спрыгивают, если видят приближающийся поезд, — тьму несравненно более глубокую, чем сумрак в туннеле подземки. Яма в земле. Когда мы приблизились к ней, на нас обрушился холод, смешанный с чудовищным зловонием, по телу побежали мурашки.
— Оно уже ближе, — сказала Ласи, принюхиваясь.
Она остановилась, высоко вскинув свою железную палку, как будто собиралась насадить на кол вампира. Однако тварь была больше любого инферна, и я абсолютно не сомневался, что сердца у нее нет.
— Держись позади меня, — сказал я и кивнул на яму. — Оно вылезет вот отсюда.
На мгновение ее взгляд задержался на тьме, которая была чернее любой тьмы.
— Так что же это такое?
— Я ведь уже сказал, что не…
Мой голос оборвался; внезапно я все понял. Не в смысле слов или образов. Нет, это было скорее ощущение — забытый на протяжении долгих поколений ужас перед давным-давно похороненным врагом, предостережение, всегда жившее в древнем знании о том, что солнце не сможет вечно защищать нас от обитателей глубин. Я снова почувствовал дрожь открытия, которое сделал, когда только начал заниматься биологией, — что мир природы гораздо меньше озабочен проблемой нашего выживания, чем мы готовы это признать. Как отдельные личности, даже как вид, мы здесь только на время, и смерть так же холодна и темна, как глубочайшие трещины в камнях, по которым мы ходим.
— Что такое, Кэл? — снова спросила Ласи.
— Вот почему мы здесь, — вырвалось у меня. — Почему инферны здесь.
Она кивнула с серьезным видом.
— И вот почему я так сильно хочу убить его? Ответить я не успел, потому что тварь показала свою физиономию — если это можно так назвать. В туннель проникло бледное до белизны, извивающееся существо без глаз и носа, один сплошной рот — острейшие зубы в поблескивающей дыре, похожей на глотку хищного земляного червя-мутанта, приспособившегося прогрызать скалы с такой же легкостью, что и плоть.
По всей длине оно состояло из сегментов. Мелькнула мысль, что, возможно, на виду всего лишь часть несравненно большего монстра. Эта белая, студенистая масса, первой появившаяся из дыры, могла быть его головой, или способным кусать и жевать щупальцем, или снабженным зубами языком; трудно сказать. Я знал одно; паразит внутри меня жаждет — мой постоянный голод внезапно обернулся безграничной энергией — напасть.
В слепой ярости я бросился на тварь; ржавая железная палка в моих руках, словно древняя ненависть, со свистом прорезала воздух.
Безглазый монстр почувствовал мое приближение, белесое тело отдернулось, и кончик железного прута лишь чуть-чуть оцарапал его плоть, вырвав из бока что-то вроде волокнистого щупальца, похожего на вытянутую из одежды нитку. «Щупальце» яростно забилось, однако крови не было — из раны хлынула лишь новая волна зловония.
Я пошатнулся, восстанавливая равновесие, и в это время тварь нанесла ответный удар, выстрелив в моем направлении ртом на верху колонны бледной плоти. Я отскочил, зубы щелкнули в нескольких дюймах от моей ноги, влажно заскрежетали в воздухе и снова втянулись в зверя.
Я снова рванулся вперед и вонзил прут монстру в бок. Звук получился хлюпающий, как будто передо мной была стена из желе, и удар отозвался в руках смутным звоном. Огромное белое тело перевесилось через прут, типа, как человек складывается вдвое, получив удар в живот.
Я попытался выдернуть палку, однако она прочно увязла. Зубастая глотка снова выстрелила в мою сторону, но проскочила мимо, лишь задев краем зуба и разорвав джинсы. Я высоко подпрыгнул и вмазал ковбойским сапогом по отростку, припечатав его к земле, но со своей гладкой шкурой он выскользнул из- под ноги, опрокинув меня на рельсы. Из дыры, разворачиваясь надо мной, выползали все новые и новые сегменты зверя.
Потом перед глазами мелькнула Ласи, ее железная палка рассекла воздух и ударила прямо по зубам чудовища. Раздался оглушительный визг или, скорее, скрип, металлический, скрежещущий, как если бы мешок с гвоздями упал в дробилку для древесных отходов. Зверь откатился назад и с такой силой ударился о стену туннеля, что посыпался песок.
Ласи рывком подняла меня; пошатываясь, мы отступили, уверенные, что причинили серьезный вред твари. Однако скрежет сменился сильным шипением, и из разверстой глотки на нас обрушился град металлических осколков. Тварь зубами размолола железо в шрапнель и плюнула ею в нас, словно обдав дождем заржавевших монет. Оба мы рухнули на колени, чудище снова взметнулось над нами, и из его шкуры выскочил новый, тоже зубастый отросток.
Я нажал на торчащий из бока твари железный прут и почувствовал, как руки Ласи тоже вцепились в него.
— Рельсы! — прокричала она мне в ухо и потянула за прут.
Ответить я не мог, дыхание перехватило, но понял ее и позволил оттянуть свободную часть прута к краю рельс. Чудовищная масса продолжала подниматься, насаживая себя на прут. Ласи отскочила в сторону, я зная, что тоже должен отпустить прут, однако не допускающий возражений убийственный приказ, клокотавший во мне с момента, когда я почувствовал запах твари, мешал разжать руки. Я все оттягивал и оттягивал прут, пока он не уперся жестко в третий путь.
Из места контакта посыпался дождь искр, тело прошил сопровождающийся диким жужжанием электрический разряд, мышцы сковала хлынувшая через меня энергия — в количестве, достаточном, чтобы толкать вперед поезд подземки. Однако, несмотря на боль, я чувствовал лишь удовлетворение оттого, что червь, мой вековой враг, тоже страдал. Теперь он мерцал изнутри, под блестящей кожей пульсировала паутина красных вен.
Это наслаждение продолжалось всего миг; потом Ласи потянула меня за куртку и разорвала смертельную хватку с прутом. Снова посыпались искры, но тварь не издавала ни звука, просто бессистемно подергивалась, точно гигантская мышца, по которой снова и снова ударял докторский молоток. В конце концов она освободилась и уползла в свою дыру, оставив позади горелый запах боли и поражения.
Однако я каким-то образом понимал, что ее ранение не смертельно; для этого она слишком крепка. Я выругался и, дрожа, рухнул на рельсы.
Ласи обхватила меня руками.
— Ты в порядке? Пахнешь, словно… поджаренный. — Она открыла мои ладони, черные от обуглившейся плоти. — Господи, Кэл! Надо же было сразу отпустить прут.
— Надо было убить тварь! — с трудом выговорил я, поскольку после удара током все мышцы, в том числе и челюсти, все еще сводило.
— Успокойся, парень. Она ушла. — Ласи перевела взгляд в глубину туннеля. — И приближается поезд.
Это заставило меня собраться. Мы залезли в яму, из которой выползла тварь, едва успев до того, как
