– Тебе лечиться надо, – сочувственно сказал Бог. – Думаешь, я не узнаю?
– Ну, мало ли что, – деликатно промолвил Авраамович. – Судя по тому, какие вещи иногда творятся на Земле, – вы довольно многого не знаете.
Спутница миллиардера больно ударила его по ноге туфелькой.
– Неудивительно, – печально констатировал Бог. – Закон земного бытия. Если у человека куча бабла и власти, перед ним все стелятся, то он уверяется – его могуществу нет предела. Весьма хороший пример отъезда крыши – король викингов Канут, решивший приказать морскому прибою остановиться[29]. Саддам и Милошевич тоже могли со своими средствами умотать куда угодно, но нет – они сидели и ждали до последнего: как ИХ посмеет тронуть кто-то из смертных? Миллиардер обычно думает, что может всех купить. Странно, что ты, как в анекдоте, не предложил мне преобразовать Рай в открытое акционерное общество.
– А можно? – радостно встрепенулся Авраамович. – Я как знал – проект принес. Идея отличная. Правда, вот с контрольным пакетом акций…
Ощутимая молния тонкой стрелой обрушилась на него с небес. В костюме появились частые тлеющие дырочки, словно его сшили из дуршлага. Девушка громко икнула, сдержав позыв к визгу. Подняв руки к вискам, Авраамович пригладил вставшие дыбом дымящиеся волосы.
– Это самое легкое предупреждение, – отрезал Бог. – Веди себя прилично. Ты знаешь, я за последние три дня отказал в аудиенции очень многим. И султан Брунея приходил со всем своим гаремом, и Билл Гейтс, и Дональд Трамп, и семейство Онассис… Гейтс, ангелы говорят, в приемной плакал как ребенок… обещал раздать все деньги нищим и босиком странствовать пойти, дабы вымолить душе своей спасение…
– Не принимайте его, – взвилась девушка, нервно кусая ногти, – их лаковая поверхность сверкала бриллиантовой крошкой. – Ишь чего захотел! Он думает, раздаст деньги – и все разом забудут про его паршивый Windows? Да Билл хоть знает, сколько раз эта система
– Не психуй, – сурово заметил Бог, и девушка сразу осеклась. – Windows Vista давно получил нелестную рецензию и отвратный рейтинг в «Райском вестнике». Святой Исидор[30] не поленился лично протестировать и отписать, что это одно из самых извращенных изобретений диавольских. Даже иглами под ногтями не причинить людям такой страшной боли, как постоянно всплывающим
– Ээээ… Господи… эээ…– заерзал на стуле Авраамович, терзаемый мелкими электрическими покалываниями. – Короче, у меня такой скромненький вопрос… исключительно технического свойства…
Он набрал воздуха в легкие – так, что поперхнулся.
– Нельзя ли… вот все это… ну… так сказать… ОТМЕНИТЬ?
Дворецкий, стоявший как мраморная колонна, внезапно дрогнул – одна из бутылок упала с подноса. Девушка снова икнула: испуганно и тяжело.
– Ты в своем уме? – вкрадчиво полюбопытствовал Бог.
Авраамовича прорвало.
– Да ведь обидно! – всплеснул он дымящимися руками. – Стены прогрызал, вкалывал, а теперь все пропадает. И дом на Белгравии[31], и футбольный клуб «Челси», и даже самолет. Третий день Библию штудирую – на душе кошки скребут. «Легче верблюду влезть в игольное ушко, чем богатому в царствие небесное» – и никаких тебе поблажек. Я не решался персонально к вам идти… сначала к папе римскому зашел, потом к Патриарху… у муфтия, раввина тоже побывал… спрашивал – у кого к Самому имеется верный доступ? Если все отменят, мамой клянусь… построю пятьсот церквей… торг уместен. Кроме того, я обязуюсь лет на десять уехать в Конго или Афган – поработать губернатором в самой экономически безнадежной провинции. Мне не привыкать. Навезу из Москвы персонал, построю супермаркеты и мультиплексы с банкоматами. Я только-только купил обувной шкаф из слоновой кости. Апокалипсис по отношению ко мне выглядит несправедливостью.
Авраамович сказал далеко не все. У него была своя, многократно проверенная система: если вывалить на начальника полный набор того, чем забита душа, то получится сумбур. Излишне грузить мелкими подробностями не нужно, особенно если в тебя мечут легкие молнии.
Бог усмехнулся, но не проронил в ответ ни слова.
– А я? – гневно защебетала девушка. – У меня столько всего запланировано… шоппинг в «Хэрродсе»[32] … новые туфли с алмазами… выставка в Москве, я же типа художница, муж мой миленький договорился… в газетах рекламочку проплатили… Платье от DKNY оторвала, никуда еще не выходила в нем. Так получается, в этом платье меня больше никто и не увидит? Сердце кровью обливается.
«Боже ты мой, а… – думал Авраамович, глядя на Марью. – Интересно, чего я в ней нашел? Нет, когда раздевается – сомнения отпадают… но почему ВСЕ фотомодели такие ужасные дуры? Каинова печать просто».
– Мда… случай-то клинический, – с тяжелой грустью пропел Бог, а Авраамович мысленно с ним согласился. – Ты предлагаешь, чтобы я отменил Апокалипсис, раз у тебя запланирована покупка новых туфель?
– Но там хорошие скидки, – промямлила Марья. – Видите ли, Господи…
На этот раз в молнии, расколовшей голубой диван надвое, содержалось куда больше электричества. Пиджак на Авраамовиче стерся в серый пепел, который мягко осыпался вниз. Волосы девушки распрямились, встав по всей голове, как иглы дикобраза, – от них со змеиным шипением начали раскручиваться спиралью тончайшие струйки сиреневого дыма. Авраамович за время экзекуции не издал ни звука, девушка зашлась тяжелой икотой. Ножки дивана подломились – оба гостя упали на белое облако, упруго подбросившее их вверх, как матрац.
– Трагично, – сказал Бог, подперев кулаком подбородок. – Нет, знаете, с Апокалипсисом я даже запоздал. Надо было пораньше его устроить. Сразу после падения Константинополя, ну, или, в крайнем случае, до начала наполеоновских войн. Так нет – все ждал, ждал чего-то. Вот и дождался. Богобоязненность исчезла как класс, если кому публично угрожают, то говорят не «Покарай тебя Бог», а «Сталина на вас нет». Вытащи я народы мира из могил на пару сотен лет пораньше, никто не узнал бы о таких забавных зверьках, как Гитлер или имам Хомейни. Пропала даже элементарная вера в кару божью. Разрази я молнией заседание Политбюро, никто не принял бы это как наказание, все посчитали бы погодным катаклизмом. Второе пришествие и вовсе превратилось в детскую сказочку: кто из вас реально верил, что я в итоге приду и раздам всем сестрам по серьгам? Мне молятся, только если требуется снизить цены на бензин. А ведь именно я первым произнес I’ll be back, а вовсе не Арнольд Шварценеггер. Надо, солнце мое, все делать в свое время – не дожидаясь последнего момента. Хочешь предотвратить Апокалипсис? Тут постройка и тысячи церквей не поможет. Открою небольшую тайну – они мне на хрен не нужны.
Авраамович резко вскинул голову.
– Хрен, Господи…– пролепетал он. – Разве вы можете ЭТО говорить?
– Я все могу, – веско заметил его собеседник. – Я же Бог, не так ли?
Подавленный этим фактом, миллиардер замолчал. Опаленная молнией Марья и вовсе не подавала никаких признаков жизни – она прекратила даже икать. Лишь безмолвные, горячие слезы стекали по ее лицу, размывая нежный крем из передних лап варана с острова Комодо.
– Ну, так вот, – продолжил Бог. – Когда приходит всеобщий конец, не надо привычно хвататься за кошелек с баблом – оно не поможет. Раньше следовало каяться, молиться и душу спасать. Сейчас уже поздно.
– Но, Господи… – слабо возразил Авраамович. – Как я мог знать? Ты вообще не подавал никаких знаков о своем присутствии… почему ты не сжег небесным огнем чекистов, взорвавших храм Христа Спасителя?
