— И я ее не привожу. — От этой мысли у него зачесалась спина между лопатками. — Она сама себя привезет.
— Стыдись.
— Но она…
— А!
Еще один фирменный штрих. Этот возглас означал «даже не пытайся со мной спорить». Мэл вздохнул, изменил стратегию:
— Здорово пахнет.
— А на вкус еще лучше. — Кей зачерпнула соус, протянула ложку сыну.
— Да, — согласился он, попробовав.
— Отлично. Мне это важно. Твоя девочка — высший класс.
— Как и ты, ма.
— Чертовски верно, но ты прекрасно понимаешь, о чем я. Она позвонила мне и поблагодарила за приглашение. Я собираюсь вкусно ее накормить. — Кей подмигнула. — На высшем уровне. Я приготовила затейливые закуски.
— Сосиски в тесте? — Кей расхохоталась, закинув голову, как обычно, когда сын подкалывал ее. — Я люблю сосиски в тесте.
— Сегодня ты их не получишь. Ты уверен, что купил хорошее вино? — Она указала на две бутылки — одну уже открытую — на рабочем столе.
— Уверен.
— С твоими голливудскими оргиями ты разбираешься в этом лучше меня.
— Да, но в те времена я пил вино исключительно из женских пупков.
— Уверена, что таким способом хорошенько не напьешься, — сказала Кей, и теперь расхохотался Малком.
Кей отошла от плиты, еще раз обвела взглядом кухню.
Красивая ваза с фруктами на откидном столике под окном, за которым она любила пить кофе по утрам. Очаровательный трилистник с белыми цветами, подаренный Мэлом, на подоконнике над раковиной. Коллекция солонок и перечниц на полке над скамьей, которую Мэл сколотил в школьной столярной мастерской. Пол сиял чистотой, как и все остальные поверхности.
Кей удовлетворенно кивнула, раскинула руки.
— Как я выгляжу?
— Так же прекрасно, как твоя лазанья.
— Красная и острая?
Мэл дернул одну из бушующих вокруг ее лица ярко-оранжевых кудрявых прядей.
— Вот именно.
— Я выложу лазанью в противень и поставлю в духовку. А ты зажги свечи и только попробуй что- нибудь испортить.
— Что я могу испортить?
Кей пронзила его взглядом ярко-зеленых глаз.
— Ничего, если желаешь себе добра.
Мэл покорно взял зажигалку, обошел столовую, гостиную, даже гостевой туалет. Матушка расставила свечи группками во всех мыслимых и немыслимых местах. Вероятно, видела нечто подобное в журнале или на обожаемом кабельном канале, специализирующемся на домашних и садовых реновациях.
Гостевой туалет — кроме свечей — щеголял узорчатыми полотенцами и шикарным мылом, и Мэл прекрасно понимал, что Кей спустит с него шкуру, если он чем-нибудь из этого воспользуется.
Он заглянул и в ее маленький кабинет, и в спальню, и в главную ванную комнату в основном для того, чтобы не путаться у нее под ногами и избежать ее поддразниваний.
«Она создала здесь настоящий дом, — размышлял он. — Хороший дом, удобный. И, если подумать, это их первый дом. Все остальное их жилье было временным: казармы или съемные квартиры.
Поэтому, если ей захотелось выкрасить стены разным цветом в каждой комнате, если ей захотелось расставить свечи и разложить затейливое мыло, до которого никто, кроме гостьи, не дотронется, ее право».
Сообразив, что уже можно вернуться, он направился на кухню, но стук в парадную дверь остановил его.
— Возьми ее пальто! — крикнула из кухни Кей. — И повесь его в шкаф.
— Я что, дебил? — пробормотал Мэл.
Он открыл дверь и увидел Паркер с букетом белых и голубых ирисов. В распахнутом пальтишке поверх темно-зеленого платья.
— Привет. Думаю, ты легко нас нашла.
— Очень легко.
— Давай я повешу твое пальто.
— Какой милый дом. — Пока Малком убирал в шкаф пальто, Паркер заглянула в гостиную. — Похож на твою маму.
— Как это?
— Яркий.
— Это ты верно подметила. Идем на кухню, мама там. Как прошел прием?
— Ну… ой, ты только посмотри! — Паркер остановилась и с явным удовольствием принялась изучать открытки в рамках на стене. — Потрясающе.
— Мама собирала. Это места, где отец служил или где они встречались во время коротких отпусков.
— Чудесный способ сохранить воспоминания. Ты наверняка бывал в каких-нибудь из этих мест. Ты помнишь?
— Смутно. — Мэл взял ее за руку и повел на кухню.
Они вошли в тот момент, когда Кей закрывала дверцу духовки.
— Здравствуйте, Кей, очень рада вас видеть. Спасибо за приглашение.
— Добро пожаловать. О, ирисы. — Кей довольно улыбнулась. — Мои любимые.
— Кто-то это упоминал. Букет собирала Эмма.
— Чудесная работа. — Нюхая цветы, Кей поставила композицию на рабочий стол. — Пусть пока постоят здесь, но вечером я проявлю эгоизм и отнесу их в свою спальню. Мэл, налей девочке вина. Она весь день работала.
— Я выпью с удовольствием. У вас такой милый дом. Просто лучится счастьем.
«Очень точные слова», — подумал Мэл, наливая вино в бокалы.
— Держи, ма.
Кей попробовала, поджала губы.
— Неплохо. Идите пока в гостиную, отдохните. Я принесу закуски.
— Можно помочь вам? Я не очень хорошая повариха, но отличная помощница.
— Почти все готово. Мэл, можешь забрать этот поднос, а я сейчас приду. — Кей открыла холодильник, достала свое лучшее блюдо с холодными закусками.
— Ой, какая прелесть. — С бокалом в руке Паркер подошла к полке с солонками и перечницами.
«Она не кривит душой, — понял Малком. — Как ни странно, ей действительно нравится». Он научился отличать ее вежливый тон от искреннего удовольствия.
Вещицы, которые Паркер разглядывала, были затейливыми, смешными и, как бы поприличнее выразиться, рискованными.
— Я начала собирать их сразу, как вышла замуж. Мы так часто переезжали. Хотелось иметь что-то свое, а их легко запаковать при переездах. А потом меня занесло.
— Они чудесные. Очаровательные и забавные. Бэтмен и Робин?
Кей подошла.
— Их подарил мне Мэл на День матери, когда ему было лет двенадцать. И вот этих двух совокупляющихся собачек тоже — не думал, что я их выставлю. Тогда ему было шестнадцать, и он старался
